Почти смешная история и другие истории для кино, театра

Крутилина поспешно ретируется. Георгий Никитич вытянул длинные ноги, задумчиво смотрит в пространство, полон мыслей, сразу видно. Ася несет поднос, на подносе хрустальный бокал, рядом серебряное ведерко со льдом и маленькие щипцы. В другой руке у Аси цветок, и она на ходу втыкает его в вазу.

Ася. Добрый день! С приездом, Георгий Никитич! (Тот благосклонно кивнул.) В бокал один кусочек льда или два?

Георгий Никитич. Один. Тебя как звать?

Ася. Ася.

Георгий Никитич. Ася — это теперь редко. Роман есть такой.

Ася. У Тургенева.

Георгий Никитич. Я читал.

Ася. Могу идти?

Георгий Никитич. Нет. (Отхлебывает глоток воды.) Американцы перед едой пьют воду со льдом. Профилактика. Только вот от чего никто не знает. Ты здесь давно работаешь?

Ася. Первый день.

Георгий Никитич. Повтори!

Ася. Первый день, Георгий Никитич!

Георгий Никитич. Это хорошо, это, можно сказать, удача. Значит, ты еще не заплыла. Я бы поехал в простой дом отдыха, для наших простых открытых людей, но мне по рангу не положено. А в таких вот местах слова сказать не с кем. Одни лизоблюды и стукачи. Я буду с тобой общаться!

Ася. Как скажете, Георгий Никитич!

Георгий Никитич. Я ведь людей совсем не вижу. У меня вокруг одни только лица. Поняла?

Ася. Нет.

Георгий Никитич. Ну, ответственные лица, более ответственные, менее… и совсем ответственные, и все в галстуках. С утра пораньше и все в галстуках. Теперь поняла?

Ася. Извините, не очень.

Георгий Никитич. У нас не бывает житейских расспросов — почем картофель на рынке или где купить компьютер? Поняла?

Ася. Вы простите, Георгий Никитич, я официантка.

Георгий Никитич (чуть улыбнулся). Это я догадался, Ася. Думаешь, как я живу?

Ася. Не знаю.

Георгий Никитич. Честно скажи!

Ася. Честно? Честно — вы очень хорошо живете!

Георгий Никитич (печально). Ограниченно живу, одиноко! Жизнь где-то там, за окнами. А я в кабинете, на окнах шторы Конечно, иногда выезжаю за рубеж. Не часто. Раза два в год, ну, три. Вокруг, скажем, Париж. Ты была в Париже?

Ася. Нет.

Георгий Никитич. Зря. Париж заслуживает. Ну вокруг Париж. А я где-то заседаю, на какой-нибудь рю или пляс. И произношу слова. Толпа веселится, а я еду в машине. На улицах парижанки, с ума сойти, тебя переодеть — ты тоже будешь парижанка, ты красивенькая!

Ася. Спасибо.

Георгий Никитич (вздохнул). Я один говорю, а ты делаешь вид, что тебе интересно. Так, что ли?

Ася молчит.

Давай, смелее!

Ася. Так, Георгий Никитич!

Георгий Никитич. Ты на самом деле смельчак! Смельчак ты потому, что обаяшка. Муж есть?

Ася. Нету.

Георгий Никитич. Правильно. Зачем смолоду закабаляться. Сюда ты чего пошла, в казенщину?

Ася. Меня выдвинули. И почему не заработать?

Георгий Никитич. И никаких тайных причин или поручений?

Ася. Никаких.

Георгий Никитич. Разговор не получается у нас.

Ася. Извините, но я не умею разговаривать с такими важными людьми.

Георгий Никитич. Тогда будем молчать.

Ася. Я пойду?

Георгий Никитич. Я ясно выразился, употребил множественное число. Будем молчать, оба!

Пауза.

Георгий Никитич достает из кармана блокнот, ручку, что-то пишет, вырывает листок из блокнота и передает Асе, при этом прикладывает палец ко рту, молчи, мол! Ася прочитывает записку. Иронически-запрещающим жестом Георгий Никитич призывает ее не проявлять эмоций. Неожиданно встает, подходит к Асе, поднимает, опять предупреждая жестом, чтобы молчала, и… сажает на стол.

Ася совсем растерянна. Георгий Никитич снова вырывает листок из блокнота, снова пишет записку, снова передает Асе… Ася читает и недоверчиво мотает головой — не может этого быть!

Георгий Никитич утвердительно кивает, мол, именно так, я точно знаю!