Почти смешная история и другие истории для кино, театра

— Не надо! — испугался Мешков и стал легонько подталкивать Илларию. — Зачем? Это бред!

— Вы что, спихиваете меня со ступенек?

— Отправляемся! — крикнула проводница. — Товарищи, отойдите от выхода, пройдите внутрь вагона! Вы что стоите на ступеньках? — накинулась она на Илларию. — Вы едете или нет?

— Нет! — поспешно сказал Мешков.

— Я бы поехала, — Иллария улыбнулась проводнице, — только, слышите, он не хочет! — Она спрыгнула на платформу и повернула к вокзалу, не оборачиваясь.

Мимо нее задвигались, застучали вагоны, она шла по бетонной платформе, не смотрела на уходящий поезд и не глядела ни на кого.

Когда длинная платформа кончилась, Иллария вошла в здание вокзала, прямиком направилась к аптечному киоску и спросила у продавщицы, старенькой, в седых буклях:

— У вас продается цианистый калий?

В поезде Мешков торчал в коридоре, напротив своего купе, и курил, глядя в окно. Он оперся локтем о металлический прут, на котором висели скомканные белые занавески, прут выскочил из гнезда. Мешков покачал головой и стал устанавливать прут на место. Подошла проводница:

— Ваш билет! И не трогайте вы занавески, вечно все их дергают, вот они и залапанные!

— Пожалуйста! — Мешков достал билет и отдал.

— Место номер пятнадцать. — Проводница уложила билет в папку, в коленкоровый карман под пятнадцатым номером. — Что же вы жену-то с собой не взяли?

— Это не жена, — раздраженно ответил Мешков. На душе у него было неспокойно. Вся эта нелепая история с Илларией выбила его из колеи. Так бы он уже давно завалился в вагон-ресторан, занял место, пока его еще можно найти, и завел бы симпатичный разговор с таким же командированным. А сейчас никуда не хотелось идти.

— Ишь ты, — услышал Мешков издевательский голос проводницы, — не жена… Сам-то подержанный, можно определить, вторичное сырье, а все одно — завел! И конечно, наобещал!

— Да никого я не заводил! — взбеленился Мешков. — И вообще, какое ваше дело!

— Мое дело бабье, а вас всех, мужиков-шустряков, пересажать надо!

— Чай принесите! — приказал Мешков.

— Не принесу! — с вызовом отказалась проводница. — Все вы по городам шастаете, нам жизнь портите. Всухомятку живите, без чаю, а не нравится — жалуйтесь! Меня уволить нельзя, пусть такую другую дуреху ищут в этой трясучке вкалывать…

И заторопилась по служебному делу — собирать билеты…

Мешков опустил сигарету в металлическую пепельницу и вернулся в купе. На верхней полке кто-то спал. Внизу над крупной бельевой корзиной колдовал толстяк. Он доставал из корзины продукты и густо заставлял ими маленький вагонный столик.

Увидев Мешкова, толстяк обрадовался, что-то прожевал, проглотил:

— Помидорчиков хотите?

— Нет, спасибо! — Мешков уселся на полку напротив.

— Огурчиков соленых? — Толстяк один огурец отправил в рот, а другой протянул Мешкову. — Они из рассола, мыть не надо!

— Спасибо, нет! — опять отказался Мешков.

— Кабачок фаршированный? Жинка моя…

— Спасибо, не хочется, настроения нет! — Приставучий толстяк уже начинал злить.

— Еда от всего лечит — от болезней, от настроений! Хотите пирог с яйцами, с луком-порей… Жинка моя…

— Нет!

— Хлебушка черного с копченой грудинкой?

— Нет!

— Вот… рыбец… фантастический рыбец, будто бриллиантовый!!

— Нет!

— Ну тогда курочку… — растерялся толстяк. — Больше она мне ничего не поклала!

— А гусятины в вашем магазине нет? — с издевкой спросил Мешков.

Толстяк принял вопрос Мешкова, как говорится, на полном серьезе.

— Вот беда… Гусяки нету…

— А я ем только, как вы его зовете, гусяку! — Мешков поднялся, снова вышел в коридор и стал продвигаться по вагону. Навстречу шел другой пассажир.

— Чувствую, в ресторан?

— А куда же еще?

— Ни одного местечка.

— Спасибо. — Мешков вернулся к своему окну и стал в него глядеть.

Сквозь окно просачивался летний вечер. И поля, и леса, и проезжие деревушки заливало закатом. Настроение у Мешкова было противное. За его спиной прошла проводница и сказала ему в спину:

— Душегуб!

Следующим утром Мешков смешался с толпой, которая двигалась в одном направлении — от вокзала к станции метро.

Потом, уже в другом районе, он вышел из метро, свернул за угол…

А вскоре он уже входил к себе на работу, сел за стол, положил на него портфель и поздоровался:

— Общий привет!

— Прямо с вокзала? — спросил Гаврилов, худой очкастый мужчина, он сидел напротив Мешкова.

— С вокзала.

Гаврилов пристально посмотрел на прибывшего:

— Болен?

— Нет.

Гаврилов перегнулся через стол:

— В поезде перебрал?

— Нет! — ответил Мешков своим любимым словом.

Гаврилов покрутил головой:

— Чего-то ты весь перекошенный!

И тут Мешков засмеялся, не разжимая губ, вздернув вверх уголки:

— Очень может быть, что меня перекосило… Ты лучше скажи, какие новости?

— Бороздин на пенсию уходит, на его место берут Корешкова, того, который марки собирает, а управляющий намеревается срочно послать тебя в Тамбов.

— Я не могу скакать по городам! — взорвался Мешков. — Я живой человек.

— Это ты ему скажи, — посоветовал Гаврилов, — все-таки, что случилось, Витя?

Мешков усмехнулся:

— А вообще-то мне бы лучше не в Тамбов, а куда-нибудь на Курильские острова, а еще лучше в Антарктиду!