Почти цивилизованный Восток

Пара золотых спиц, увенчанных массивными камнями. А ведь Эдди так и не дошел до нормального ювелира. И жаль, что остального вернуть не вышло. Из города он забрал куда как больше.

Маска у Милисенты тоже была розовой.

С перьями.

И камушками. А еще пахло от нее тяжелыми духами, но Чарльз ничего, выдержал, даже глаз не дернулся. Руку он подал.

- Выйдем… черным ходом, да и постараюсь, чтобы никто не заметил.

Оно и вправду, если наблюдают, то… слухи пойдут.

- Не стоит переживать, - матушка смахнула пылинку с жилета Эдди. – Пока леди в маске, леди как бы и нет. Даже если кто-то вдруг потом решит, будто он узнал леди в маске, всегда можно сказать, что он ошибся.

- И поверят?

Она слегка пожала плечами.

- Смотря кто скажет.

Экипаж был без гербов и с виду мало отличался от прочих, каковых на улицах города было много. Внутри правда пахло кожей и свежестью, да и четверка лошадей лоcнилась.

- Проклятье, - Милисента поерзала на сиденье. – Чешется…

- Терпи.

- Терплю, - проворчала она. – Но желание отстрелить кому-то башку лишь крепнет.

И ни у одной её.

Дальше молчали. Ехать пришлось довольно долго. Эдди слушал, как грохочут колеса по мостовой, сжимал коробку с россыпью камней, которую доставили накануне, и думал, что все пойдет не так. Все всегда идет не так, как оно планируется. А потому пара револьверов, ножи, удавка и дудочка – не так уж и много.

Чарли тоже думал. И пальцами шевелил, словно разминая. Милисента молча пялилась в окно, правда, задернутое шторкой, а потому вряд ли она что-то за ним видела.

Вот экипаж остановился.

- Ну… пошли, что ли, - Эдди поднялся первым. – Чтоб их всех…

Эва дрожала. И от холода, и от нервов.

Она сама не знала, от чего больше.

Ей принесли шаль. Огромную, кружевную, из тонкой шерсти. Шаль была легкой, а еще неуловимо пахла пылью. И Эва куталась в нее, но… помогало слабо.

В комнате, куда её препроводили, было людно. Да и сама эта комната, лишенная окон, тесная и сырая, давила. Нервно дрожал огонек газового рожка, освещая заплесневелые стены. У одной стояла лавка, и на ней устроилось несколько девиц в нижних рубашках. Еще одна стояла в углу, молча, уставившись куда-то в стену. Эва тоже посмотрела, но не увидела ничего.

- Ишь ты, - рядом из темноты вынырнуло лицо. – Какая!

Девушку, пожалуй, можно было бы назвать красивой, если бы не темные редкие зубы. Она же вцепившись в шаль, дернула.

- Отдай!

- Тихо, - рявкнул кто-то, и серая фигура шевельнулась в углу. – Соблюдать порядок. Не драться.

Женщина. Широкая. Почти уродливая, с изрытым оспинами лицом и тяжелыми руками.

- А чего ей…

- Тихо! – рявкнула женщина снова. – Порядок. Кто нарушает, тот выбывает.

Возникло желание нарушить, но Эва удержалась. Надо держать себя в руках. Надо… успокоиться. Надо собраться с силами. Осталось недолго.

- Ничего, - прошипела девушка. – Еще повстречаемся… эй, мы туточки околеем! Хоть одеяло какое дайте! А то пойдем с соплями…

Одеяла принесли.

А еще воду в стеклянных бутылях, которые тотчас расхватали.

- Вот тебе! – перед лицом Эвы возник кукиш. – Кто успел, тот и съел!

- Напрашиваешься… - грозно сказала женщина в сером. – Сейчас Матушку Кэти кликну…

Матушка?

Смешно.

Эва отступила. Осмотрелась. Девушек в комнате было с дюжину. Много? Мало? Большая часть молчала. Кто-то плакал. И та, одна, буравила стену взглядом.

Что с ней?

Эва подошла поближе, но её снова схватили за руку.

- Не трожь, - предупредила все та же излишне любопытная девица. – У ней того…

- Мамочки… - всхлипнул кто-то рядом. – Мамочки…

- Тут свои мамочки.

- Как тебя зовут? – Эва поглядела на девицу.

- А чего?

- Меня – Эва, - Эва постаралась улыбнуться по-доброму. Матушка постоянно твердила, что добрая улыбка располагает людей к беседе. – Что с этой девушкой?

- Неска я. Агнесс, стало быть. Известно, чего. Успокоили её. Эликсирчиком. И вона… - Агнесс помахала перед лицом девушки рукой. Та не шелохнулась. – Давненько поять, она уже того… не смогет сама. Ну, может, оно и к лучшему. А ты, стало быть, из благородных?

Эва кивнула.

Странный разговор. Странное место. Странные люди. И… безумие. Совершеннейшее. А она – часть этого безумия.

- Ишь ты… - восхитилась Агнесс. И разом утратила интерес. Она была невысокой, щуплой и с какой-то неестественно огромной, выпирающей грудью, которая колыхалась под прозрачной тканью. – Ничего… и на тебя кто, глядишь, найдется. Только и вправду не буянь.

Агнесс отошла, чтобы спихнуть с лавки другую девицу. И та молча подчинилась.

Эва…

Осталась стоять.

И стояла долго, может, целую вечность, пока вновь не отворилась дверь, пропуская Кэти и… и кто это? Такой… такой странный?!

Не человек.

Совершенно точно не человек!

Темная кожа, даже, наверное, черная или скорее темно-темно серая, жаль, что света мало и оттенка не разглядеть. Светлые, почти белые волосы, заплетенные в косы. И острые черты лица, настолько нечеловеческие, что и смотреть-то на это лицо страшно.

Но Эва смотрит.

Разглядывает.

И решается сделать шаг. К Кэти.

Осторожно так.

И губы Кэти растягиваются в улыбке. Она поднимает вторую руку и тычет в Эву.

- Сюда иди.

И Эва подходит. А Кэти толкает существо к ней.