Почти цивилизованный Восток

- Теперь все будет хорошо… - он снова обнял. – Я не позволю тебя обидеть. Никому…

И силой потянуло.

Да что с ним такое-то? Берт, конечно, не папа, но раньше никогда себе не позволял подобных… эмоций. Да еще и при посторонних.

- Девочка моя! – матушка выплыла в холл, и желание спрятаться стало почти непреодолимым. – Девочка…

В обморок, что ли упасть.

- Мама! – Эва позволила себя обнять. И сама обняла. И все-таки расплакалась, хотя плакать совершенно не собиралась. Да и слез-то не было. Не было, не было, а потом как взяли и потекли.

Ручьями.

Стыд-то какой!

- Целитель ждет, - матушка приподняла полу плаща и нахмурилась. – Идем. Тебе нужен отдых…

- И ужин! – крикнула та, в платье. – Ужином её тоже покормите, пока совсем не отощала… что? Я не думаю, что её там разносолами пичкали. И вообще…

В животе вдруг заурчало, а Эва подумала, что и вправду не отказалась бы от ужина.

А еще лучше, если будет общий.

И…

И матушка решительно взяла Эву под руку.

- Несомненно, дорогая, но сначала целитель…

Послушать, о чем станут говорить, не получится.

Жаль.

Но… если потом Берта спросить? Или не Берта…

- Мама, - Эва вытянула руку, показав серую полосу браслета, который и не сказать, чтобы мешал, но все же был лишним. – Снять бы…

- Сперва целитель! И умыться… Господи, Эва, на кого ты похожа? Хорошо, что на тебе плащ… и это просто-напросто неприлично!

Эва прикрыла глаза, слушая такое знакомое, такое успокаивающее ворчание матушки.

Она дома.

Она… действительно дома!

Старший Орвуд слушал молча. Внимательно. Иногда кивал, словно соглашаясь то ли с Чарльзом, то ли с какими-то своими мыслями.

За окном забрезжил рассвет. И серые тени метались по ту сторону стекла. Чужая сила давила, пусть даже хозяева и сдерживали её. Но сам этот дом давно и прочно пропитался ею.

- За нами долг, - произнес Орвуд-старший веско. И Бертрам склонил голову, подтверждая, что долг есть. И не будет забыт.

- Вы будете их искать?

- Не уверен…

- Отец?

- Во-первых, Эва и вправду вернулась. Она цела. Физически здорова. Что до остального, то… в случившемся есть и её, и наша вина. Во-вторых, не сомневаюсь, что её похититель давно мертв. Подобные нити рвут первыми. В-третьих… скажем так, мы можем попытаться найти что-либо, но… для чего? Кому ты собираешься мстить, Берт? Этой… торговке живым товаром?

Бертрам мотнул головой.

- Или остальным? Они лишь исполнители. Их смерть ничего не изменит.

- А что изменит? – тихо спросил Чарльз. И Орвуд-старший честно ответил:

- Не знаю. Знаю, что если убить этих, то скоро появятся другие. Третьи… они уже есть. Где-то там, на окраинах. И те, кто вылавливает молоденьких дурочек, напевая им песни о любви. И те, кто потом этих дурочек продает. И те, кто покупают…

- Их тоже можно найти.

- Можно, - взгляд Орвуда был тяжел. – Только… это как раз и опасно.

Он поднялся и подошел к подоконнику, оперся на него, коснувшись лбом серого стекла. Рассвет пробирался в город незаметно, да еще и туман породил, сизый, драный.

- Возможно, когда-нибудь в будущем… в далеком будущем… мир изменится настолько, что все люди станут добры. И будут относиться друг к другу с сочувствием…

- Вы сами в это верите? – не удержался Чарльз.

- Нет, - Орвуд смотрел в туман. Что он видел? И видел ли хоть что-то? – Когда-то… я имел неосторожность состоять в подобном клубе.

- Отец?

- Мы далеко не все знаем о своих близких. Это надо принять. Я был молод. И горел желанием изменить мир. К лучшему. Никто и никогда не хочет менять мир к худшему. Только к лучшему… чтобы ни бедных, ни больных… ни голодных, ни замерзающих насмерть потому как не за что купить дров. Чтобы… счастье и благоденствие. Всеобщее.

Тихо-то как. На рассвете всегда тихо.

И потому сквозь нервный полог этой тишины слышно, как грохочут колеса. Где-то там, далеко. Туман поглощает звуки, играет с ними, и кажется, что вот-вот из него выкатится старая телега.

- Нас таких была дюжина… мы называли себя Братством Мастеров. В знак того, что строим новый мир. Мы… искали. Пути преобразования. Изменения. Не мира. Себя. Всегда ведь надо начинать с себя. Стать сильнее. Умнее… только это ведь непросто. Мы собирали древние рукописи, ведь когда-то легендарные маги способны были движением руки осушать реки и двигать горы. Мы тоже так хотели. Хотя… на сегодняшний день я понимаю, что проще сдвинуть гору, чем переубедить одного человека…

Это признание не для Чарльза. Но ему позволено присутствовать.

Почему?

Не потому ли, что Орвуд-старший… подозревает? О предложении, которое было сделано? И о том, что предложение это… звучит заманчиво?

Никто не хочет сделать мир хуже.

А лучше… получится ли сделать его лучше?