Услышав крик, Эрнст кубарем скатился с лестницы и с ружьём в одной руке и топором в другой выбежал из дома. Сильван влетел через открытые ворота во двор, жестом давая понять, что зомби сразу за его спиной. Надо сказать, что «бегуны» в отличие от «изгоев» не славились особой сообразительностью и зацикливались, как правило, всего на одной потенциальной жертве. Не был исключением и этот представитель данного подвида инфицированных, поскольку продолжал тупо бежать за тем, кого видел впереди, судя по всему, не замечая больше ничего вокруг, и, конечно, где уж ему было догадаться об устроенной засаде? Эрнст встретил его мощным зарядом дроби прямо в голову сначала из одного ствола, затем из второго, заставив живого мертвеца остановиться. Зомби покачнулся, но остался стоять на ногах. Дробь заметно повредила его и без того перекошенную физиономию, но не убила. Отбросив ружьё за ненадобностью, Эрнст размахнулся топором и прицельным точным ударом отсёк ему голову.
Как известно, тело зомби не может жить без головы, по крайней мере, долго, и оно тут же рухнуло на землю.
– Отличный удар, – сказал Сильван, усаживаясь на крышу грузовика, чтобы снять ходули.
– Тренировки приносят пользу, – ответил Эрнст.
– Да, это точно, – согласился инженер. – Насчёт моего эластипеда… он прошёл испытание, но нуждается в небольшой доработке.
Эрнст старался не смотреть Сильвану в глаза и сделал вид, что ему интересно содержимое карманов рваной одежды обезглавленного зомби, хотя в них оказались всего лишь какие-то мелкие монеты. Лембоев снял ходули и, подняв с земли ружьё, присоединился к осмотру.
Неожиданно он спросил:
– Ты сделал это? Я пробежал три лишних круга по лесу, тянул время, чтобы ты успел. Он чуть не догнал меня.
– Да, – ответил почти не удивлённый эти вопросом Эрнст.
– Мы похороним её в стороне от общего кладбища, ей там не место, – сказал Сильван. – Она любила одну поляну в лесу, летом там красота. А потом… мы сожжём этот дом.
Адреналинщик
Ефим Молич открыл глаза, но ничего не увидел – вокруг была кромешная тьма. Он не испугался, только удивился столь быстрой перемене декораций. Ещё совсем недавно он боксировал с живым мертвецом на ринге для избранных, зарабатывал на хлеб насущный, забавляя публику одной богатой коммуны, как вдруг он приходит в себя, лёжа с дикой головной болью неизвестно где. Молич пошарил рукой, обследуя пространство вблизи, и нащупал лишь холодный металлический пол. Воздух в тёмном помещении был спёртый, без запахов, по крайней мере, запаха живых трупаков в нём точно не было.
Значит, он не в морге, подумал Молич. И он не умер. И он не «изгой». Впрочем, по поводу последнего, он мог себя только обнадёживать, ведь Ефим не знал, что ощущает эта разновидность зомби, к которой на время возвращается человеческая память, а чувствовал себя он, кстати, препаршиво, будто после тяжёлого похмелья. Или после той тяжелейшей фазы болезни, которую пережил не так давно, и о которой у него остались ещё очень свежие воспоминания.