Почтовый голубь мертв

Юрий резко выдохнул. Ребром ладони рубанул таксиста по шее – и перехватил руль. Машина вильнула, но он смог удержать ее на дороге. Перевалился на водительское сиденье, прижал обмякшее тело шофера к двери, дотянулся до педали тормоза. Вдвоем в узком кресле отчаянно неудобно, но выбрасывать шофера из машины времени не было. Юрий дал по газам.

Деревья, небо, дорога – все в легком тумане. Руки дрожат. До проклятого «Лебедя» оставалась пара километров. Он юзом влетел в поворот, сел «Ауди» на хвост и отчаянно вдавил клаксон.

* * *

Сумасшедшее такси мало что гнало по узкой дороге на нереальной скорости и виляло, будто за рулем пьяный, так принялось еще и сигналить! Вика уже собралась вспомнить свой опыт на гоночных трассах и оторваться, но вдруг ей показалось, что прямо в спину смотрят такие родные, стального цвета глаза.

Прищурилась на зеркало заднего вида – и по спине потек ледяной пот. За рулем такси действительно отец и еще какой-то мужчина, прижатый к водительской двери. Что папа творит?!

Девушка включила моргалку, начала осторожно подавать вправо. Желтая машина – ей показалось – тоже сбавляет ход. Она плавно нажала на тормоз. Отец, несомненно, собрался повторить маневр и остановиться сразу за ней. Но то ли на тормоз надавил от души, то ли ошибся и по газам вдарил. Такси завертело, повело боком, машина завалилась в кювет и перевернулась.

Вика в ужасе вылетела из «Ауди».

«Что я натворила? Что он натворил?!»

Бросилась, утопая в лесной грязи, к папе.

Ломала ногти, пытаясь отодвинуть сработавшую подушку безопасности. Первое, что увидела, – смертельно бледное отцовское лицо и кровь у него на губах. И даже заплакать не смогла, настолько ей стало больно.

Римма

Приличные дамы в семь вечера заходят в супермаркет, а потом спешат домой – готовить ужин мужу или заливать соусом бальзамико салатные листья лично себе. Но я – в очках и с томом Достоевского на коленях – в данный момент строила из себя недотрогу на детской площадке. Не слишком гламурные особи по соседству хрустели чипсами, запивали пивасиком, матерились. Отчаянно хотелось есть и домой, но болтаться здесь придется минимум до полуночи.

Нет более нудного занятия, чем засада. Я околачивалась в незнакомом и несимпатичном мне дворе уже третий день. Возможно – только возможно! – мне удастся застать тут парня, который взял у друга миллион и не желал отдавать. Однако шансы на успех были крошечные. Достоверно мы знали лишь то, что здесь проживает родственница нашего фигуранта. Но навещает ли он ее и когда – заказчик понятия не имел.

Можно, короче, совсем прокиснуть. И с голоду умереть – запастись бутербродами я не догадалась.

Я закрыла книгу, зевнула.

– Иди, красавица, к нам! – позвали люмпены. – По-хорошему пока просим. А то на руках принесем!

Ведь не отстанут. Отправиться, что ли, в поквартирный обход? Хоть какая-то деятельность и минимальные шансы зацепиться за беглеца.

Но принять решение я не успела – зазвонил телефон.

«Вика-невеста», – значилось на определителе.

«Что ей опять надо?» – удивилась я.

Отошла подальше от пролетариев с пивом и нажала на «прием».

– Римма! Почему вы так долго трубку не брали?! – абонентка явно пребывала в истерике.

– Вика? Что у тебя опять? – не без раздражения спросила я.

И она, сквозь скрип, скрежет и помехи сотовой связи, заорала:

– Я отца своего убила, вот что!

* * *

Через сорок минут мы обе сидели в скверике перед больницей скорой помощи. Разговор с лечащим врачом пришиб даже меня. Викин папа находился в крайне тяжелом состоянии. Ушиб грудной клетки и сломанные ребра значились где-то в самом конце списка диагнозов. Перелом основания черепа, гематома в височно-теменной области и кома звучали куда печальнее. Суровый доктор – очень по-западному – обнадеживать не стал: «Увы, подобные травмы редко совместимы с жизнью». И в реанимацию не пустил – даже одним глазком взглянуть. Посоветовал:

– Идите, девочки, лучше в церковь и молитесь.

Моя заказчица находилась в крайней степени отчаяния. Слезы, видно, выплакала по дороге. Смотрела сухими глазами на дерево, нервно дрожащее листьями под порывами ветра. Повторяла:

– Что я наделала?! Как я могла?!

Я пока тоже никак не могла понять, что произошло. Вика производила впечатление сумасшедшей. Бессвязно бормотала: про олигарха, свадьбу, видение, что за ней сначала гнались бандиты на «БМВ», а потом отец на такси…

Лишь на короткий миг взяла себя в руки. Почти спокойным голосом попросила:

– Дайте ваш телефон.

Но аппарат не взяла, отмахнулась:

– Хотя нет. Позвоните сами. Девятьсот семь, три-три-три, сорок, сорок, Артем. Мой шеф. Скажите, что я не приеду.

Паша Синичкин обязательно бы пристал с вопросами: кто есть Артем и так далее. Но я пока еще больше секретарша, чем детектив, поэтому безропотно выполнила приказ.

Номер не отвечал.

Вика вздохнула:

– И хрен с ним. Еще маме надо как-то сказать. Она меня просто убьет. Хотя я вообще не виновата! Я моргалку включила! Показывала, что останавливаюсь!

Схватила меня за руку, зашептала яростно: