Почтовый голубь мертв

«Привет, папа! Хоть ты и обещал, что у меня получится, но я так и не научилась толком писать левой рукой. В остальном все нормально, насколько может быть в моем положении. Доктора продолжают мучить процедурами. Но я-то понимаю: если перебит позвоночник, вылечить паралич невозможно. В бассейне, правда, находиться приятно. Иногда я закрываю глаза и представляю, что снова здоровая и молодая, плаваю в море, а вечером наряжусь в красивое платье и пойду пить коктейли и танцевать. Пробуждаться от фантазий и снова видеть свое жалкое тело всегда очень больно.

Ты спрашиваешь, почему я не хочу больше петь. Доктора тоже удивляются. Ведь пение – одно из немногого, что я еще могу. Но после той проклятой свадьбы, после того, как Пищелев попросил меня исполнить – лично для него – битловское «Let It be», а буквально через секунду после этого раздался взрыв, я поняла, что даже просто звуки музыки постоянно напоминают мне об ужасе и боли. Здесь есть тематические вечера, приезжают с концертами местные коллективы, но я никогда не принимаю участия в этих активностях. Я ненавижу музыку. Ведь это она привела меня сюда.

Понимаю, что ты расстроишься, но я как-то обещала никогда тебя не обманывать. Не буду и сейчас. Если честно, больше всего на свете мне сейчас хотелось бы умереть. Какой смысл стареть в богадельне, без ног, среди инвалидов и без малейших перспектив?

Извини, если расстроила тебя. Но притворяться счастливой и веселой я не могу.

Пищелеву с дочкой хорошо, они мертвы и, возможно, даже в раю. А мне еще неизвестно, сколько страдать.

Я понимаю, что поездки обходятся дорого, но ты все-таки навещай меня почаще.

Твоя Вика».

* * *

Певица вернулась в коридор с видом бледным и самым решительным. Снова садиться на пол не стала. Строго посмотрела на меня, произнесла:

– Я хочу знать, чья это глупая шутка. И почему отец в нее поверил. Только не надо мне говорить про алкогольную деменцию и прочий бред. Да, он пил. Иногда вел себя странно. Но верить в письма из будущего не стал бы однозначно.

Я медленно произнесла:

– Однако шутка исполнена очень профессионально. Штемпели на конверте – две тысячи двадцать восьмого года, от обеих стран. Квартал Смихов на картинке – я вспомнила – только в этом году начал строиться. На месте бывшего железнодорожного вокзала в Праге. И фотография… м-мм… отфотошоплена мастерски. Обычный любитель не справится. Думаю, кто-то хотел предупредить твоего отца, что на свадьбе произойдет взрыв. И, непонятно почему, выбрал столь оригинальный способ. Даже не оригинальный – просто бредовый.

– Но почему папа просто не сказал: «Я знаю, что на свадьбе будет взрыв, ни в коем случае туда не езжай»? – всхлипнула Вика. – Я бы тогда, конечно, не поехала.

– Боялся выдать сообщника. Или что ты не поверишь, – предположила я.

– Я и не поверила.

– Похоже, он это понял, – кивнула я. – Говоришь, тебя «БМВ» преследовал? С бандитами? Это понадежнее, чем письмо.

– Вы хотите сказать – их папа нанял?! – взвилась Вика.

– Не знаю пока.

– Никогда бы он такого не сделал! Он меня, наоборот, защитить хотел!

И заревела.

А я отчетливо поняла: сколько ни строю из себя самостоятельную даму-детектива, но без милого Пашеньки мне никак не справиться. Все-таки, наверное, он – Шерлок Холмс. А я – всего лишь доктор Ватсон.

* * *

Паша ненавидит, когда я принимаюсь действовать самостоятельно.