Почувствуй это снова

Юлина мама коротко кивает и юркает за дочерью, отец сухо приглашает в кухню. Окей, раздеваюсь. Я приехал с миром, поэтому держусь максимально вежливо.

– Добрый вечер, Виктор Арсеньевич, – повторяю приветствие, присаживаясь за стол. Неловко. Блть, как же неловко! Хочется уехать отсюда. Хочется к себе домой сильнее, чем обычно в этой квартире. – Мы с Юлей иначе планировали вам сообщить. Мне жаль, что вы узнали именно так. В общем, мы решили, что будем жить вместе.

– На что жить?

– Я буду работать.

После этого разговор не клеится совсем. Сплошные упреки и мои скупые ответы. С Юлиным отцом и раньше было сложно говорить серьезно. Теперь — особенно. Он просто не воспринимает меня никак.

– Ты хочешь ей окончательно жизнь сломать?

– Нет.

– Юля рассказала, что узнала о беременности после вашего разрыва. Вы решили дружить. И в таких условиях воспитывать ребенка. Как друзья?

– Мы сами разберемся.

– Тоесть у тебя будут какие–то отношения, встречи с бабами, попойки, пока моя дочь за стенкой с младенцем?

Чувствую, как кровь приливает к лицу. Это так просто, на его взгляд, крутить отношения. Тут блин поспать бы найти пару часов. Мы ведь не в сериале.

– Не будут.

– Не верю.

– Мы можем расписаться.

– Это не гарантия. Но даже если и так. Учеба, работа, Юля совсем одна с ребенком на руках с утра до ночи. Без образования, минутки свободной и копейки денег. В то время, когда ее подруги живут совсем другой жизнью. Тебя где–то носит. Эта идея абсурдна сама по себе.

Опять это слово – «абсурд». Не Юлино оно, когда речь о нашей с ней жизни.

– Вы сгущаете краски. Не мне же к вам переезжать, в конце концов, – пытаюсь улыбнуться.

– Никому никуда не нужно переезжать. Раз уж так случилось. Света возьмет отпуск на год, поможет Юле. Там уже четвертый курс и диплом, как–то вырулим. Я тоже не без рук. Ребенку всё купим. Ты можешь приезжать, когда хочешь. Но судя по твоим планам, времени будет мало.

Я тру лицо и провожу по волосам. Не чувствую уверенности, чтобы спорить.

– Юля будет жить дома, Матвей, – повторяет Виктор Арсеньевич.

– Пусть она сама решит.

– Она уже решила.

Я поднимаюсь со стула и иду к Юле в комнату. Они с матерью сидят на кровати, обнимаются. Не комфортно здесь.

– Юля? – окликаю негромко.

Она поворачивается, и я по глазам вижу, что не поедет.

Увы.

Сглатываю, воздух пропитывается разочарованием. За неимением другого, приходится этим дышать.

– Ты идешь? – на всякий случай. Хрипло. Безэмоционально.

Юля подходит ближе, силится улыбнуться. Глаза совсем несчастные.

– Завтра созвонимся, хорошо? Я пока останусь. Это не окончательное решение, просто на время. Мы ж к врачу с утра. Потом на учебу. Папа отвезет. Так будет всем удобнее. И тебе полегче, Матвей.

Она извиняется. Говорит вновь наигранно бойко, но при этом будто себя саму убеждает. По глазами видно — прощения просит. Юля продолжает:

– У тебя зачетная неделя заканчивается. А за мной присмотрят.

– Ладно, я понял.

Она целует меня в щеку. Я никак не отвечаю. Отстраняюсь. Иду обуваться. Юля по пятам.

– Спишемся, да же? – спрашивает напоследок.

– Конечно.

Выхожу на лестничную площадку и закрываю за собой дверь.

Глава 36

Юля

Завод нахожу быстро. Пока ехала в такси переживала, что опоздаю, но напрасно: машины Захара и Матвея стоят на парковке. Видны издалека. Фух.

– Вон к тем авто, пожалуйста, – прошу у водителя.

Темнеет.

Через минуту выхожу на улицу и мешкаю. Так себе местечко. На предприятие данные строения походят мало, разве что после прицельной бомбежки. Ни охраны, ни чего–то подобного, поэтому я беспрепятственно захожу в ворота и принимаюсь озираться по сторонам.

Группа собак, прежде спящих у забора и незамеченных мною, подрываются и начинают наперебой лаять. Блин.

Пятеро дворняг приближаются, и они явно мне не рады. Вот невезуха!

– Матвей! – кричу я. – Эй, кто–нибудь!

Беру телефон, набираю номер Мота. Гудки. Собаки не нападают в открытую, но лают вполне угрожающе, поэтому начинаю пятиться назад.

– Эй, кто там? – раздается громкий мужской голос. Незнакомый.

Дурацкая! Дурацкая была идея припереться сюда.

– Добрый день! Я пришла к Матвею. Он же здесь работает?

Пульс ускоряется. Конечно, он здесь, его машина в пяти метрах. И всё же волнительно. Страшно, что уж там!

– Матвей! – кричит мужчина. – Мот! Дуй сюда!

Вглядываюсь в темноту. У дальнего здания появляется кусочек яркого света: двери открываются–закрываются, выпуская высокого парня.

Не узнаю одежду, в полумраке не разглядеть лицо. Но походка знакомая. Слава богу!

Матвей бежит мою сторону, цыкает на собак, те разбегаются, послушавшись. Я облегченно выдыхаю и устремляюсь к нему. Хочу обнять, прижаться, но Матвей ловит и отстраняет на расстояние вытянутой руки:

– Грязный как черт, не нужно. Запачкаешься. Это Захар тут раскормил целую семью, не бойся, они не кусаются.