Почувствуй это снова

Огромная камуфляжная куртка с чужого плеча, синие рабочие штаны и серая шапка. От него пахнет костром, маслом и чем–то еще резким. Матвей выглядит как бездомный. На моих губах расцветает улыбка. Родители вчера убеждали, что никакой работы на заводе не существует, что меня снова дурят. Я им не верила, но они так много всего говорили, такое будущее мне обрисовывали, что сейчас ощущаю укол радости.

– Привет! – шепчу я. – Какой ты славный. И собачки прелесть.

Глаза у него удивленные, если не сказать шокированные.

– Привет, – отвечает. – Так вот зачем тебе была нужна геолокация. Как же романтическое: «Посчитаю, сколько между нами километров?» – дразнит, коверкая голос.

– Ну я же не дурочка думать о таком серьезно, – улыбаюсь. – Сюрприз!

– Кто ж вас, киндер–сюрпризов, знает. Что у вас в голове.

Он окидывает взглядом мою белую куртку. На губах мелькает довольная улыбка. Я тоже улыбаюсь широко, немного нервно.

– Я соскучилась, – все же глажу его по груди.

– Ты зря приехала, – он выглядит чуть смущенным. – Надо было дома подождать. Мне еще полчаса. Тут по времени следят, когда зашел–вышел.

– Я же сказала, что сюрприз. Хотела посмотреть, где и с кем ты коротаешь вечера.

Усмехается. Разводит руками.

– Ю а велком.

– Плохо, что ты вчера так ушел. Я переживала. Извини, если зря приперлась. Просто... не знаю, я хотела посмотреть, где ты работаешь. Ты мало рассказываешь.

А еще ты скудно отвечал на сообщения. Сообщил, что увидеться не получится. Я не могла больше гадать, что у тебя в голове и на сердце.

– Всё нормально. Пошли в цех, там теплее.

– Конечно.

Он берет меня за руку. Пальцы холодные. Я сжимаю, чтобы согреть. Поспеваю быстрым шагом. Где–то рядом что–то опасно гудит. Откуда–то доносится музыка.

В здании действительно теплее. Едва мы заходим, Матвей скидывает куртку, оставаясь в синем заляпанным краской комбинезоне. Я впиваюсь в него глазами — даже в таком виде он выглядит как моя мечта.

– Долго тебя еще ждаа–ать, – начинает орать Захар, но увидев меня, осекается. – Привет, Юль.

– Привет! – машу я. – Отлично выглядите, парни. – Показываю два больших пальца.

– Живой ее отсюда выпускать нельзя, она же всем расскажет! – тычет в меня пальцем Захар. И хохочет.

– Может быть, у вас есть запасной костюм? – расстегиваю куртку. – Я бы помогла. Быстрее управимся, быстрее домой. На память сделаем групповое фото.

– Ага, хватай вон тот мешок и тащи туда, – усмехается Матвей. – Лавочка, Юль. Посиди в телефоне.

После чего парни принимаются за работу, которую я прервала. А я беру стоящую поблизости метлу и решаю сделать хоть что–то полезное.

Спустя сорок минут мы с Матвеем сидим в его машине. Мерно гудит двигатель, на всю мощность работает печка. Матвей замерз, пока мылся в холодной воде, и дрожит, съежившись. Я притихла рядом. Если честно, то нахожусь в шоке.

Не знала... представить не могла, что работа здесь настолько тяжелая физически. Плотная, ни минуты свободной. Они перетаскивали материалы для станка, потом передвигали какие–то здоровенные штуковины, обливаясь потом. Готовя цех к завтрашнему рабочему дню.

Больше не буду обижаться, что он скудно пишет.

– Как дома атмосфера? – спрашивает Матвей чуть отстраненно. – То, что тебя выпустили, это неплохо, – безрадостно подкалывает.

– Сложно сказать. Им нужно еще время. Вчера мама... плакала сильно. Представляешь?

– Мне жаль.

– Ни разу не слышала, как она плачет, с того выкидыша. Она сначала кричала на меня, а потом присела на пол и так горько разрыдалась, что я хотела провалиться сквозь землю. Мама казалась такой уязвимой, будто маленькой. Матвей, я думала, не переживу это. Обнимала меня много–много раз. Я растерялась. Она ведь никогда меня не обнимает.

– Понятно.

– Прости, что не смогла вчера уехать. Пожалуйста, не сердись на меня. План есть, я о нем помню. И будем делать, как задумали: на новогодних каникулах переклеим обои. Потихоньку закупим мебель. Но... папа с мамой... Не будем спешить, хорошо? Им было очень тяжело.

Матвей пожимает плечами. Мне кажется, его предложение больше не в силе. Господи! Душа рвется на части. Я же попросила его не приезжать вчера, такой был невыносимо сложный день. Ну не могла я оставить родителей.

– Матвей. Мот... – я глажу его по руке. Не реагирует. – Матве–ей, я люблю тебя.

– Я понимаю, – быстро говорит он. – Если бы мои родители были живы, и мама бы плакала... – он замолкает, сглатывает. – Я бы тоже, наверное, задумался. Стоит ли оно того.

В его темных глазах мелькает сильная эмоция.

Меня пронзает боль. Слышать эти простые логичные слова не приятно, я ловлю себя на том, что мне бы хотелось получить другой ответ от парня. Значит, и Матвею тоже плохо. Боже, боже. Он сейчас мне мстит, верно?

– Ну послушай, это ведь хороший план, правда? Я не хочу, чтобы ты так много работал. Родители предложили реальный выход. Нам обоим будет проще первое время, а потом — посмотрим. Мы всё подготовим, а переехать к тебе недолго.

Машина стартует. Матвей молчит, и его молчание рождает внутри тоску. Я ведь как лучше хочу! Чтобы ему легче было.

– Ты против?

– Нет, отличный план. Мне нравится.

– Точно?