Почувствуй это снова

Мысленно добавляю — с пятнадцати лет. Матвей всегда рядом, всегда в шаговой доступности. Максимум — в автобусной! А тут... три месяца!

– Подарки, наверное, привезут! – пританцовывает Алёна.

Улыбаюсь. Тоже думаю, что Матвей не удержался, и что–то купил.

– Конечно, привезут! Надо же грехи замаливать, советь глушить! – хмыкает Анна. Она явно не духе. – Оторвались там, представляю себе как. На корпоратах и так далее. Никто ж не узнает.

– Они работать ездили. Учиться.

Матвей устроился в детскую краевую больницу, руководство его хвалит, пророчит большое будущее. Говорят, у него золотые руки. Я и так знаю — он особенный.

– Ха–ха! Наивная ты, подруга! Гуляли они там только в путь. Поверь моему опыту.

– Может кто–то, но не Матвей. – Разговор глупые, но защищаю по привычке.

– Пф!

– Ладно, пойду пройдусь, – вежливо обрываю спор.

Не собираюсь больше бодаться. Эту песню я знаю хорошо — мама тоже ее любит. Одно время мы с Матвеем так сильно фанатели от нашего Андрея, так безумно обожали его, что хотели родить погодок. И даже пробовали в течение года, потом Андрюха пошел в садик, а я поступила учиться. Так вот, мама всё причитала, чтобы я не вздумала вновь рожать — Матвей начнет гулять с коллегами и медсестрами, а я останусь с двумя детьми без всего. Маму можно понять, она хорошая, заботится как умеет.

Мы так и не завели второго ребенка, но не потому, что не доверяли друг другу. Увы, не получилось. Потом жизнь закрутилась. Я верю мужу, за эти годы не случилось ни одного повода для сомнений ни с его, ни с моей стороны.

Когда мне было восемнадцать, я старалась быть циничной. Заставляла себя смеяться над верностью и случаями, когда любовь со школы длится всю жизнь. Удивительное дело, с годами, я всё больше верю в сказку.

С годами, проведенными рядом с Мотом.

Наконец объявляют посадку.

Боже! Боже!

Сердце орудует как отбойный молоток. Время то медленно тянется, то несется стрелой. Щеки горят.

Адово соскучилась.

Где же он?

Переминаюсь с ноги на ногу. Руки горят. Кожа горит.

Двери открываются, прибывший народ высыпает в зал ожидания.

Пульс долбит. Я так сильно жду, что дышать забываю!

Коллеги Матвея движутся в нашу сторону, обнимают жен и подруг, смеются.

Я вежливо здороваюсь. А потом замираю.

Потому что вижу его. Матвей быстро идет по коридору. Короткая стрижка, легкая куртка поверх белой майки, строгий взгляд, складка между бровей. Он невероятно привлекательный!

Матвей шарит глазами по присутствующим, натыкается на меня. В его глазах вспыхивает огонь, тело моментально послушно отзывается. Шепчу губам: «Я тут».

Он улыбается.

Приподнимаюсь на цыпочки и делаю взмах букетиком

Муж идет ко мне. А когда остается метров пять, оставляет чемодан и бежит!

Бросаю цветы и ахаю! Не успеваю пикнуть, как Матвей подхватывает меня на руки, наваливается и прижимает к колонне. Сжимает в объятиях до легкой боли в ребрах.

– Мот! – выдыхаю жалобно. Вкладываю в его имя всё. Тоску, любовь, нетерпение! Сама трогаю его, глажу.

Он глухо стонет на ухо. Звуки растворяются в шуме аэропорта. Но я слышу. И умираю от удовольствия.

Матвей впивается в мои губы, а я, сдавшись, изо всех сил обнимаю его руками и ногами. Мы жадно целуемся, на миг позабыв, что вообще–то являемся приличными людьми — врачами. И что находимся в общественном месте.

Сердца так колотятся, что рвутся, в стремлении почувствовать больше. Кожей бы. Тело к телу. Быстрее! Мы не можем иначе. Не можем друг без друга. Всю жизнь вместе. Разлучать нас — преступление.

Матвей зацеловывает мои щеки. Шепчет на ухо:

– Щас сдохну, Юлька.

– Любимый, боже, как я скучала, – отвечаю. – Ты не представляешь.

Жадно дышу им. Молчит, чувствует.

– Мы или отлепимся друг от друга, либо займемся любовью прямо здесь! – выдаю.

Он замирает, задумавшись. И я хохочу! Господи, обожаю его. Он реально стоит и размышляет!

– Взорвусь без тебя. Больше так надолго один не поеду, не могу вообще. Последние недели на стену лез.

– Домой скорее. Всё расскажешь.

– Да.

Смотрим друг на друга. Тонем. Обещаем.

Наконец, усилием воли Матвей заставляет себя отпустить меня на пол. Тут же смущенно оглядываюсь — всё случилось быстро, но на на нас всё равно пялятся. Народу немного, в основном знакомые. Они как–то обыкновенно себя ведут, как разумные. Нормальные и адекватные.

Натыкаюсь глазами на Анну. Кажется, они с мужем уже ссорятся. Мне жаль. Так сильно ее жаль! Понимаю, зачем она всё это говорила — ей было больно, и она хотела причинить такую же боль мне.

Но у нас всё иначе. И я искренне желаю, чтобы у них в семье тоже наладились отношения.

Матвей обнимает меня за задницу, когда идем к выходу. Он просто не может сдержаться. И Анна смотрит на нас... с тоской.

Прощаемся и спешим в машину.

Я за руль, Матвей укладывает багаж, затем садится рядом.

– Как долетел? – спрашиваю, заводя движок. Выжимаю педаль газа. – Тут рассказывают, что вы отлично погуляли с тамошними медсестрами.

– Чего? – прищуривается. – Я тебе мозоли покажу сейчас.

Смеюсь, он рычит грозно:

– Будешь зацеловывать.

– А я тебе свои, – играю бровями. Смягчается немного.