Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству

А вице–адмирал Оскар Адольфович Энквист именовался «плантатором». Почему? На этот вопрос отвечает Алексей Силыч Новиков—Прибой в романе «Цусима»:

«…Отрядом крейсеров 2–й эскадры[39] командовал контр–адмирал Оскар Адольфович Энквист. Какими соображениями руководствовалось морское министерство, назначая его на такой ответственный пост, никому не было известно. Очевидно, выбор пал на него только потому, что он имел представительную внешность: коренастый, широкоплечий, с раскидистой седой бородой. Во время похода эскадры старик часто показывался на мостике в круглом белом шлеме, в белых брюках и в белом, похожем на просторную кофту, кителе. Если бы не золотые пуговицы и не золотые погоны с черными орлами, никто из посторонних не мог бы признать в нем адмирала русского флота. Походкой, манерой держаться и говорить Энквист напоминал доброго помещика, любимого своими служащими и рабами за то, что он тихого нрава, ни во что не вмешивается и неумен. При таком барине его крепостным жилось лучше, чем у соседних господ.

На 2–й эскадре его звали «Плантатор»».

Смешную и малопонятную кличку «Полупетя» имел контр–адмирал Николай Аркадьевич Петров—Чернышин. Объяснялась же она, по словам Владимира Александровича Белли, очень просто:

«Дело в том, что в числе Петровых он в служебном списке имел номер 2, а подпись его при этом напоминала дробь с двойкой в знаменателе».

Глава 2. Морское гостеприимство

Вполне естественно, что наиболее желанными гостями на боевых кораблях были родственники офицеров. К уходу в дальнее плавание (как говорили раньше – «в дальнюю») кают–компания и офицерские каюты бывали заполнены членами семей моряков, готовившихся к долгой разлуке. Не менее желанными гостями они были по приходе корабля в базу. Чаще всего такие проводы видел Кронштадт. Из Севастополя в дальние плавания за границу ходили редко.

Перед уходом на корабле устраивался небольшой банкет в кают–компании для родственников офицеров. Съезжались отцы, матери, братья, сестры, а также невесты. За несколько дней до грустного торжества расставания составлялось меню, начищалось столовое серебро, натирался хрусталь и стекло. «Моряки – народ гостеприимный и любят угостить», – описывал такие проводы Константин Станюкович в повести «Вокруг света на «Коршуне»».

Корабли «в дальнюю» уходили чаще всего, как мы помним, из Кронштадта. Для доставки в главную базу флота из Санкт–Петербурга) многочисленных гостей (как постоянных жителей столицы, так и иногородних, специально прибывших в город по такому поводу) казной изредка даже арендовались небольшие рейсовые пароходы, однако чаще всего для этого пользовались судами, осуществлявшими регулярные пассажирские перевозки. Понятия «закрытый город» в Российской империи не существовало, поэтому добраться до Кронштадта было совсем не сложно.

Естественно, ни одно прощальное застолье не обходилось без традиционных тостов в честь моряков, уходивших в плавание. Любопытная деталь – за Русский флот присутствующие всегда кричали «ура!» гораздо громче, чем за государя императора. Тем не менее, за царя всегда пили стоя. В отличие от англичан, где на возглашенный тост «Джентльмены, король!» всегда вскакивали и вскакивают только офицеры морской пехоты. Право пить сидя было даровано офицерам Флота Его Величества уже много веков назад.