Под Андреевским и Красным флагом. Русский флот в Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях. 1914–1918 гг.

Буквально во время ареста Щастного (25–27 мая 1918 г.) случился Чехословацкий мятеж. Принято считать, что его спровоцировала телеграмма Троцкого о разоружении Чехословацкого корпуса, продвигавшегося по Транссибирской железной дороге во Владивосток. Но в последнее время опубликованы документы, которые доказывают, что Чехословацкий мятеж был спланированной англо-французским командованием акцией, целью которой было свержение советской власти. Решение о нем было принято еще в конце апреля 1918 г., поэтому телеграмма Троцкого представляется не провокацией, а скорее запоздалой реакцией на сложившуюся ситуацию. Напомним, что именно с Чехословацкого мятежа началась полномасштабная Гражданская война в России.

Суд над Щастным в июне 1918 г. стал знаковым событием. Именно на этом суде был вынесен первый официальный смертный приговор в Советской России. Протест левых эсеров против этого приговора стал одним из клиньев, вбитых между ними и большевиками. Кстати, следует подчеркнуть, что левые эсеры протестовали не против смертной казни вообще, а против права судов выносить смертные приговоры. При этом они считали допустимым применение смертной казни в административном порядке, например органами ВЧК. Щастный защищался, опираясь исключительно на формальный анализ своих действий, отрицал всякую антисоветскую деятельность, из пунктов обвинения признал лишь очевидный факт разглашения секретной телеграммы о минировании судов флота. Отметим, что процесс был открытым, репортажи о суде над Щастным и полный текст приговора печатались многими газетами.

Смертный приговор Щастному был вынесен 21 июня. Он не признал себя виновным, до последних минут жизни вел себя мужественно. Щастный был расстрелян в ночь на 22 июня 1918 г. в Москве, во дворе Александровского военного училища.

О судьбе арестованного Щастного высказался уже снятый со всех постов и сам прошедший через суд Дыбенко. 1 июня, наряду с членами Совкомбалта, он участвовал в пленарном заседании представителей кораблей и морских частей Кронштадта, на котором обсуждались текущие события и деятельность Щастного. Дыбенко призывал доставить бывшего командующего из Москвы в Кронштадт для суда и проводил неожиданную параллель между ним и генералом Корниловым. Он заявлял, что последний был жертвой клеветы, поскольку «выяснилось, что Корнилов был ярым противником политики Керенского и его знаменитого приказа о наступлении 18 июня» 1917 г., а многочисленные обвинения Корнилова со стороны большевиков в поддержке наступления создали ему героический ореол в глазах сторонников войны. Дыбенко высказал опасение, что раздувание обвинений в адрес Щастного также сделает из него героя.

Действительно, вокруг осуждения Щастного быстро возник ряд антибольшевистских мифов. Получили распространение цитаты якобы из приговора по делу Щастного, которые ничего общего не имели с его подлинным текстом. Например, известный собиратель слухов о красном терроре С. П. Мельгунов приводит такую «цитату»: «“Щасный (так в тексте. – К. Н.), совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти”. […] 22-го мая (так в тексте. – К. Н.) Щасный был расстрелян “за спасение Балтийского флота”». Согласно одному из вариантов мифа, Щастный был близок к разоблачению большевиков как германских агентов, собирающихся уничтожить Балтийский флот в угоду немцам, за что и был казнен. В это верили многие офицеры флота до конца своей жизни. Например, А. П. Белобров уверенно писал об этом в 70-е гг. ХХ в. Согласно другому варианту, Щастный был расстрелян в связи с происками англичан, а большевики выступают уже как агенты Великобритании.

Со смертью Щастного его политическая биография не окончилась. Если в советской историографии он упоминался редко или не упоминался вовсе (например, в официальной истории Балтийского флота, изданной в 1978 г., его имя не встречается ни разу), то с перестройкой ситуация резко изменилась. В 1990 г. по инициативе помощника начальника Управления военных трибуналов В. Е. Звягинцева был поставлен вопрос о возможности пересмотра «дела Щастного». В 1992 г. именем Щастного была названа улица в Житомире. В 1995 г. он был официально реабилитирован. Звягинцев, инициатор его реабилитации, посвятил Щастному один из очерков книги с говорящим названием «Трибунал для флагманов» и опубликовал материалы его следственного дела, к сожалению, без соблюдения норм издания исторических источников. В современной литературе господствует панегирический тон в отношении Щастного, а самого его представляют невинной жертвой.