Под Андреевским и Красным флагом. Русский флот в Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях. 1914–1918 гг.

В пятом документе (исх. № 1469 от 10 апреля) немцы выражали беспокойство в связи с тем, что русские матросы ведут наблюдение за моряками-эстонцами на кораблях Балтийского флота с целью разоблачения связей эстонцев с немецкими агентами.

При внимательном рассмотрении этих документов бросается в глаза ряд противоречий. Якобы в марте немцы хотели получить русские корабли и боролись с их возможным уничтожением, а уже в апреле они сами вербовали агентов для их подрыва, причем настолько успешно, что для этого им хватило буквально нескольких дней. Среди «намеченных к уничтожению немецкими шпионами» всего один из четырех новейших линкоров флота – «Петропавловск», один из трех имевшихся устаревший линкор «Андрей Первозванный», единственный броненосный крейсер «Рюрик» и не имевшее ни малейшей боевой ценности учебное судно «Петр Великий». К тому же последний корабль был переименован в «Республиканец» распоряжением коллегии Военно-морского революционного комитета еще 10 (23) ноября 1917 г., за пять месяцев до того, как его «заминировали» «немецкие шпионы».

Исходя из того что мы знаем о методах Оссендовского, в своих документах он подгонял факты под свершившиеся события и, очевидно, взял первые попавшиеся «громкие» названия кораблей флота и вставил их в свое произведение. Если бы немецкие шпионы действительно собрались взрывать Балтийский флот, их первоочередной целью должны были бы стать новейшие линкоры – «Петропавловск», «Полтава», «Гангут» и «Севастополь», а все прочие корабли флота имели значительно меньшую боевую ценность.

Документы Сиссона упоминались в приговоре Щастному. Он обвинялся в том, что «подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота… С этой целью, воспользовавшись тяжким и тревожным состоянием флота, в связи с возможной необходимостью, в интересах революции, уничтожения его и кронштадтских крепостей, вел контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов: … предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске (выделено мной. – К. Н.)».

Верил ли сам Щастный в то, что эти документы действительно исходят из немецкого Большого генерального штаба, или все же понимал их подложность, но пользовался ими для достижения нужного эффекта? Вряд ли можно будет когда-либо ответить на этот вопрос категорически. Также возникает вопрос: зачем он привез эти фотокопии в Москву? Очевидно, не для того, чтобы передать их своему начальнику – наркому Троцкому, поскольку эти документы были изъяты у Щастного при обыске, а не переданы им Троцкому до ареста. Нельзя исключать, что Щастный собирался показать эти документы кому-то из высокопоставленных моряков в Москве.

Откуда Щастный мог получить некоторые из документов Сиссона? Несомненно, мы далеко не все знаем об их обращении в России в 1918 г. Известно, что до 13 мая 1918 г. документы видел, по свидетельству В. Н. Старцева, «лейтенант Бойс из британской разведывательной службы». Поскольку британская разведка была знакома с документами Сиссона, их вполне мог получить и распространять британский военно-морской атташе Кроми. Вообще деятельность британской разведки в Петрограде весной-летом 1918 г. нуждается в дальнейшем изучении. Функционирование в городе связанной с Британией организации «ОК», состоявшей из офицеров русской морской разведки и контрразведки, которая работала по меньшей мере до весны 1919 г., свидетельствует о размахе этой деятельности.

В этой связи нельзя не процитировать немецкого генерала Рюдигера фон дер Гольца (1865–1946), командовавшего немецкими войсками в Финляндии весной 1918 г.: «Англичане взяли под контроль незамерзающее мурманское побережье и Мурманскую железную дорогу. Оттуда они могли бы оказывать давление на Петербург, свергнув там власть большевиков и получив в свое распоряжение русский флот в Кронштадте, все еще находившийся под контролем старорежимных царских офицеров и занимавший достаточно самостоятельную позицию по отношению к петербургским властителям…». Практически так же выглядела ситуация в глазах Ленина: «Мурман на севере, чехословацкий фронт на востоке, Туркестан, Баку и Астрахань на юго-востоке – мы видим, что почти все звенья кольца, скованного англо-французским империализмом, соединены между собой».