Под боссом

Сука. Снова надо мной издевается. Я перехватываю ее горло и прижимаю к стене. Глаза стервы распахивается, рот тоже, колено упирается мне в бедро, под пальцами бешено пульсирует вена.

— Ты все-таки подсыпал мне что-то в рюмку, грязный Люци, — выдыхает мне в лицо. — Потому что сейчас мне особенно нравится как ты пахнешь.

Я вижу, как ее влажный розовый язык обводит губы, чувствую, как грудь быстро и часто продавливает мою рубашку. Сжимаю ее шею сильнее, стерва начинает дышать чаще, а улыбается шире. Мне нужно, чтобы она перестала. Мой член у нее в горле блестяще справился бы с этой миссией, но мы по-прежнему стоим в коридоре отеля. Поэтому я сдавливаю пальцами ее губы, наслаждаясь тем, как она испуганно ойкает, и проталкиваю между ними язык.

13

Саша

— Тщеславие, — презрительно произносит Люцифер, сверля меня черными глазами. Даже в аду не снимает костюма от Армани. — Водится за тобой такой грех, Александра?

— Что за грех такой дурацкий, блин? — возмущаюсь я. — Какой человек в здравом уме не любит, когда его хвалят? Знаешь такую пословицу: «Доброе слово и кошке приятно»?

— Гнев, — не обращая внимание на мои веские народно-литературные доводы, продолжает обвинение. — Гневаешься на регулярной основе: если пятку новыми туфлями натерла, если грудь слишком пристально разглядывают.

— Протестую. Это половая дискриминация. Носил бы ты каблуки и имел бюст третьего размера, делал бы тоже самое.

Уголок рта К.Серова самодовольно ползет вверх, словно он признает превосходство мужской расы над женской.

— Чревоугодие. Сколько денег ты просадила в ресторанах на брускетты, пасты и морских гадов?

Я непонимающие хлопаю глазами.

— Твой свод грехов морально устарел, если ты не в курсе. Иначе в рай попадают только анорексики и страдающие язвой желудка.

— Лень, — холодным топорищем опускается мне на шею.

Я закатываю глаза. Ленюсь я только у деда на летних каникулах. Дома в Нью-Йорке на это просто нет времени — мой востребованный день расписан по минутам.

— Похоть! — обличительно объявляет Люцифер и грозной тенью поднимается со своего крутящегося кожаного трона.

— Вот похоть мне приписывать не нужно. В интимных связях я очень избирательна, и их у меня всего-то…

— Грязная похотливая грешница, Александра, — цедит Серов, подходя все ближе. — Даже на Страшном суде стоишь с мокрыми трусами.

— Ты чего несешь, нечисть? — фыркаю я. — Статья 128. 1 УК РФ: Клевета. Слышал про такую?

— Слышал. — Люцифер подходит ко мне вплотную и стискивает своей адской лапищей мою талию. — Чтобы не быть голословным, я сейчас самолично это проверю, и если это окажется правдой, то я трахну тебя. Жестко(ыыыыы:))))))))- прим. автора)

Его рука ныряет мне под юбку, беззастенчиво минует мои кружевные «Агент Провокатор» и до того, как я успеваю озвучить гневное «Ты охренел?», собственнически исследует мою свежую бразильскую эпиляцию.

— Мокрая стерва, — хрипло констатирует Люцифер, погружая внутрь меня пальцы. — Будешь вечность раздвигать передо мной ноги, — и подумав, зловеще добавляет: — В адском пламени.

Вот грех похоти, пожалуй, признать стоит хотя бы просто для того, чтобы задержаться в аду. К черту рай, если здесь так хорошо.

— Ты, главное, не останавливайся, — в исступлении и возбуждении тяну его за галстук. — Пожалуйста… пожалуйста.

— Сука, — эхом летит мне в ухо, и я неожиданно для себя открываю глаза.

Никаких языков пламени, ни верещащих чертей. Идеально белый потолок, солнечно и светло как в раю. Но я точно не там, потому что в концепцию райской жизни по моим представлениям не входят Сахара во рту и цунами в голове.

Я сажусь на подушку и морщусь от боли в висках. Чертов Гленфарклас 1959. Голова трещит как от дешевой отвертки, которой Макс однажды в шутку напоил меня в детстве. Мозги начинают прокручиваться в голове тяжелой ноющей массой: Что вчера было? Люцифер грязно меня спаивал, используя преимущество рабочей иерархии. Догадка молнией лупит меня по темени, и я сдергиваю с себя одеяло.

Fuuuck! Я голенькая.

Я затаиваю дыхание и прислушиваюсь, пытаясь уловить малейший звук в номере. Больше всего боюсь услышать журчание воды или бормотание на древней латыни. Но либо отравление элитным шотландским пойлом наградило меня глухотой, либо я действительно нахожусь одна.

Я опускаю ноги на пол и наступаю на компактный черный комок, который оказывается моим любимым платьем. Чуть подальше валяются кружевные «Агент Провокатор». Я продолжаю исследовать территорию глазами с осторожностью сапера, обезвреживающего бомбу, и жмурюсь, когда в центре номера вижу валяющиеся бюстгальтер и каблуки. Боже, это провал года. Что если вопиющий акт харассмента все же состоялся, а я ни черта не помню? Ооох.

Я поджимаю колени к груди и обнимаю с себя руками. Хочется одновременно плакать и совершать свой любимый грех — то есть, гневаться. Мама всегда говорила, что непереносимость алкоголя я унаследовала от нее. Мерзкий черноглазый искуситель. Напоил меня и воспользовался.

Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть и вцепиться пальцами в одеяло. Так требовательно и нагло может стучаться только Серов.