Под черным флагом

— Бабки поровну? — спросил Летум, почувствовав характерный запах.

— Ну ты даешь! — фыркнул Смайлсон. — Каждому рядовому по триста баксов. Нам с тобой — двойной оклад.

Летум прикинул в уме. «На выпивку и девочек, пожалуй, хватит. А там и наркоту удастся толкнуть…»

— Выплаты за сегодняшний груз получат все, кроме Хиросимы и его придурков. — Смайлсон презрительно усмехнулся. — Пусть терпит, узкоглазый. В прошлый раз я из-за него терпел. И что он получил?.. По пять жалких сотен на брата! Ха!..

— А как насчет моей роты? — быстро спросил Летум, пока Джек вновь не увлекся описанием расовой неприязни. — Они-то трюм не штурмовали, но это был приказ!

— Спокуха, браток. Вы пробивали ситуацию, первыми спускались туда, где могло поджидать все, что только можно было протащить на контейнеровоз. В конце концов, вы истребили дисмерантов! Кроме того, ты фактически руководил абордажем!

Летум ковырнул картофельное пюре. Причин для гордости он в этом не видел. Все это ерунда. Цель далека.

Если прежде он представлял себе эту цель в конкретных образах телесных страданий, ожидающих вероломного братца, — Маркиз четвертован; с Маркиза живьем сдирают кожу; Маркиза режут на полоски толщиной в миллиметр; Маркиз отдан на потеху голодным митрулгам, и многое, многое другое, — то теперь она превратилась в нечто абстрактное, некое аморфное пятно, на котором с трудом можно было разглядеть очертания материков и морей.

Зевс. Летум прекрасно понимал, что теперь Милан — глава могущественного синдиката, и, по сути, неотделим от столицы. На его защиту бросятся как государственные службы, включая тайную полицию и ВКС, так и коллеги. Они будут защищать рахитичного ублюдка, потому как теперь он является частью системы. Семейные разборки могли породить нежелательный прецедент — слишком уж много на Зевсе обиженных людишек, спящих и видящих, как бы вонзить клыки в глотки куда более вышестоящих родственничков.

«Конечно, это касается отнюдь не всех. Найдутся и те, что заприметят в происходящем собственную выгоду. Но я успел насолить слишком многим… За эту самую башку назначена награда. Нельзя просто прийти и прикончить Маркиза, — клану Вагнер в таком случае наступит полный и бесповоротный конец. Все — против меня».

Зевс. Объект его мести. Над городами, — алмазами в колючей стальной оправе, — вздымаются черные грибы атомных взрывов; тонны пыли закрывают солнце; черные звездолеты кромсают небо лазерными лучами; алая магма льется на улицы; людишки кричат и бестолково мечутся в своих роскошных квартирах, и трясется под жирным Диктатором черный трон, и осыпаются потолки… Едет крыша.

— Что с тобой? — Смайлсон пытался заглянуть ему в глаза. — У тебя такой вид…

Летум понял, что сжимает в кулаке вилку. Пластик согнулся, но не желал ломаться.

— Все в порядке. Просто задумался.

— У тебя был такой вид, — Смайлсон усмехнулся. — Вначале будто рвал кого-то на части. Потом погрустнел, и как-то сразу расплылся в улыбке. Меня аж морозом по коже продрало. Знаешь, такая зловещая улыбка. Обещающая, что ли…

— Знаю. — Летум отхлебнул из высокого стакана яблочного сока. — Ненавижу яблочный сок.

— О чем ты думал?

— Не важно. Впрочем… Думал, как вернусь на Зевс.

— И каким же ты это увидел? Придумал, как прикончишь братца?

Летум напрягся. Он не помнил, чтобы рассказывал лейтенанту о Маркизе. Впрочем, вот это — почти наверняка симптом паранойи. Смайлсон узнал все из головизионных новостей, — уголовной хроники, которая уже раструбила новость о смене правления клана на всю Галактику. (Большинство зрителей честно принимали эту самую хронику за светскую, жадно вслушиваясь в подробности жизни столичных аристократов. Ни к чему беспокоить гражданский покой всякими пустяками…) Летум явственно услышал сухой женский голос: «Небезызвестный Летум, директор концерта „Вагнер-Мониторинг“, также возглавляющий, — насколько можно судить по косвенным свидетельствам, — одну из самых влиятельнейших структур организованной преступности, продолжает успешно скрываться от правосудия. Напомним нашим зрителям…» Все это Летум слышал уже сотни раз.

— Сейчас не время и не место для таких разговоров. Да и вообще, слишком рано говорить о том, чтобы кого-то прикончить. Пока еще возвращаться на Зевс мне попросту не с чем.

Смайлсон пожал плечами и доел картофельное пюре.

Летум вспомнил, о чем они говорили до того, как он отключился.

— Почему капитан приказал не брать негров живыми? Их можно было продать. Крепкие, здоровые парни.

— На Роджере рабам делать нечего, — ответил Смайлсон. — Особенно неграм. Долго не протянут, кто-то убьет их просто так, потехи ради. — Смайлсон осклабился. — Я, например. Да и вообще, Роджер — планета свободы. Там нет места для рабства и унижений. Женщины еще куда ни шло, ведь это — неизбежное зло…

Летум нахмурился, хотя рассказ его позабавил. Он вообще привык хмуриться по поводу и без такового. Привычка, заработанная за время «царствия» — действовала безотказно.