Под чёрным солнцем (СИ)

— Ты бы ещё не так орудовал, если бы кто разрушил весь твой мир! — огрызнулась фея Воды. — Была счастливая девочка, да только эггла с г’вара плохо, когда кому-то хорошо! Родных моих убили, страну захватили, а теперь и из родного мира изгнали… Да! — вспомнила она. — Г’вара теперь по эггла ракетами кидаться начали! Даже свой же городок обстреляли, где их штаб был.

— И почему я не удивляюсь? — саркастически усмехнулась Б’дана.

* * *

— Приветствую! — поднялась навстречу сестра Нишансилли. — Ты ожидала увидеть что-то другое? — моситланская фея заметила разочарование на лице появившейся Леренны.

— Услышать, — улыбнулась тарлаонка, когда Терона перевела. — Ведома тебе речь моя? — она говорила на архаичном тарлаонском.

— Ведома! — Нишансилли, конечно, удивилась, но быстро справилась с собой и перешла на тот же язык. — Очень старый книжный уосихль, иже и допрежь тепеситов письмом был, а не речью.

— Се обретён мною мир, откуда родом народ мой! — ликующая Леренна бросилась обниматься со всеми сразу.

— Да-а?! Твой народ — отсюда? Но это значит… — моситланка резко осеклась.

— Значит — что? — внимательно взглянула Алина.

— Не сейчас, — Нишансилли останавливающе подняла руку. — Вы все един народ? Да познаю я имена ваши славные!

— Я Леренна, Первая ученица, — тарлаонка, назвавшись, представила остальных гостей. — Народ же не един есмы, миру Стихиалей сих имя Земля, моему же — Тарлаон.

— Тарлаон! — напевно повторила моситланка. — «Всеземелье»! Надо же, целый мир древних уоситов! А ты? — она перевела взгляд на последнюю гостью.

— А я теперь вообще бездомная, — буркнула Б’дана, и Тероне пришлось переводить с р’тена на мешитский, заодно пояснив, что случилось с Ур-Анетом.

— Ты не виновата, — Нишансилли участливо посмотрела на ур-анетскую фею. — Если целый мир хочет гибели, не в силах даже ордена Пути удержать его.

— Как сказал один мудрец из нашего мира, «отступление попущено Богом; не покусись остановить его немощною рукою твоею. Устранись, охранись от него сам, и этого с тебя достаточно»[1], — добавил Артур.

* * *

Несмотря на нервозность землян и подавленность Б’даны, общее настроение за столом было приподнятым — радости Леренны и двух моситланских Лесных Сестёр с лихвой хватало на всех. Говорили в основном на современном уоситском языке, изобиловавшем тепеситскими заимствованиями, поэтому Нишансилли приходилось то и дело подбирать для Леренны старинные синонимы и потом дожидаться перевода на русский язык для Виктора с Натой и на р’тена — для Б’даны. Впрочем, дружелюбную атмосферу застолья это опять же не портило.

— Я так мечтала найти мир, откуда пришёл мой народ! — восторгалась тарлаонка. — И нашла! Даже свой народ нашла!

— Ну и как тебе, Ренни? — печально улыбнулась юная сестра Фарасса, от имени которой Леренна пришла просто в восторг: «Наше имя, тарлаонское!» — Здесь от тех уоситов, что были тысячелетие назад, мало что осталось, да и то в такой вот глухомани, — она показала на явно сельский пейзаж за окном. — Даже Лесные Сёстры и те в основном мешитки, потому что наш орден появился на Уоситнанко уже после тепеситского завоевания. Ты обратила внимание, что у Нишансилли тепеситское имя? У нас почти у всех такие. Уоситское, как у меня, — огромная редкость.

— «Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, ни тебе, ни мне…»[2] — вспомнил Страж Вихрей.

— Да нет, мир-то нашли, а вот что я хотела найти в мире? — Леренна грустно задумалась. — Теперь уже сама не знаю. Города времён изгнания тинисов и ласимов? Глупо, конечно — это сколько же веков прошло!

— Тинисы и ласимы?! — Нишансилли неожиданно схватила её за руку. — Они так назывались?

— Да, а что?

— В наших летописях, то есть в уоситских, говорилось об изгнании двух враждовавших кланов, — объяснила моситланка. — Когда ты заговорила на уосихле, я поняла, что они — твои предки. Но везде подробно написано, как они враждовали и как правители приняли решение изгнать их, а вот их имена были намеренно преданы забвению — в назидание потомкам.

— На Тарлаоне, наоборот, во всех летописях, кроме одной-единственной, старательно не упоминается о прошлой вражде и о том, что мы — потомки изгнанников, — ответила Леренна. — Два княжества до сих пор называются Тинистар и Ласимель, но никто уже не помнит, откуда пошли эти названия. О той единственной летописи знают только два тарлаонца — я и хранитель ласимельской библиотеки.

— Значит, предали забвению саму вражду? Что ж, тоже правильно…

— Подожди, так Тарлаон — это и есть мир чёрного солнца? — перебила Фарасса.

— Расси! — одёрнула её Нишансилли. — Нет, конечно! И ты уверена, что Ренни стоит знать про тот мир?

— Да я давно про него знаю, даже название, — успокоила их тарлаонка. — В той летописи было написано: «Под чёрным солнцем пройдя, мир свой обрели».

— Значит, с Мораотха есть выход! — Фарасса чуть не пустилась в пляс.

— Прекрати! — Нишансилли уже буквально шипела. — Даже если мы все знаем имя тому проклятому миру, это ещё не означает, что его можно поминать!