Под чёрным солнцем (СИ)

— Привет! Ты Марина, правильно? — Виктор, первым войдя на кухню, обнаружил там стоящую у плиты синеглазую девушку.

* * *

— Ларочка, в этом костюме вы просто бесподобны! — заулыбался Исаак Лазаревич, приглашая гостью в квартиру. — Вам ещё один не нужен, а то Лёва таки скучает за вами?

— И вы, наверное, тоже? — засмеялась Лариса. — Пока не нужен, я в костюме только на работе, а так всё время в джинсах.

— O tempora, o mores![7] — ювелир картинно воздел глаза к потолку. — Уже и феи в джинсах ходят! Ларочка, я ведь не ошибаюсь, вы таки фея?

— Таки да! — девушка прошла в комнату. — И шо у вас таки за дело до фей? Здравствуйте, — машинально кивнула она, увидев юношу лет шестнадцати.

— Здравствуйте! — весело улыбнулся парень — сероглазый шатен, совершенно не похожий на еврея.

— Вот, Ларочка, позвольте представить, — Исаак Лазаревич, предложив даме кресло, уселся в другое, а парень примостился рядом на каком-то пуфике. — Мой внук, зовут Владимиром. Вольф, это Лариса. Можешь показать ей?

— Могу, — Владимир озорно подмигнул фее и, сосредоточившись, вытянул вперёд напряжённые ладони, оставив между ними зазор где-то в полметра. Затем он медленно сблизил руки, и между ладонями неожиданно возник небольшой вихрь, потрескивавший крошечными молниями.

— Я поняла, — невозмутимо посмотрела Лариса. — Владимир, а мысли читать вы случайно не умеете?

— Было пару раз, — стушевался парень. — А что?

— Да просто это тоже магия Воздуха. И давно вы обнаружили, что можете закручивать такие вихри?

— Где-то с полгода назад. Я сначала даже сам испугался, но потом понял, как управлять. Никому, конечно, не показывал, только дедушке. Я в Питере живу, — пояснил Владимир. — А к дедушке приехал на неделю, пока каникулы.

— Ларочка, Вольф таки маг? — встревожился ювелир.

— Похоже, да. Маг Воздуха, — уточнила девушка. — Сама-то я фея Воды, но магов Воздуха тоже знаю. Хотите, проверим? — в этот момент у неё в кармане мяукнул телефон, сигнализируя о пришедшем сообщении.

Сообщение было от Алины: «Мы вернулись».

* * *

Светло. Слишком светло.

Она испуганно ныряет куда-то вниз — в плавно извивающиеся зеленоватые облака, будто нарисованные акварелью. Нет, это не облака — это лес! Только странный какой-то — лес без теней, размытые светлые стволы деревьев, перетекающая, как вода, бледная листва. Ещё ниже — переплетение корней, льющаяся волнами трава, разноцветные пятна земли.

Ей и надо туда — ниже, ещё ниже, к самому детству. Взрослым быть плохо. Взрослым приходится забираться выше леса — к свету, от которого не спрячешься.

Вот и земля. Она ныряет под какой-то толстый корень и прислушивается — тихо. Можно сжаться в комочек и немного поспать. Только бы не расти во сне!

«Я боюсь расти. Чем больше расту, тем больше приходится работать и тем меньше спать. Хочу быть маленькой».

Спать. Пока не раздастся голос тёти Веры: «Хомка, вставай! Светло уже!»

Она не любит, когда светло. Если светло — значит, работать, пока не стемнеет. А тётя Вера и в темноте ещё поработает. Тётя Вера, похоже, вообще не спит, а Хомка — лентяйка, сны посмотреть любит.

Лес вдруг сменяется бесконечным садом. Ой, сколько груш! Сколько работы! И ещё нужно чуть погладить каждую сорванную грушу — это её маленькая тайна. Странно, а почему ящик так и не наполняется? И почему не темнеет?

«Когда я закрыла глаза, начало светлеть. Может быть, если открыть их, то, наоборот, стемнеет?»

Она открывает глаза.

Не лес, не сад и вообще не сон — какая-то незнакомая комната.

И — светло. Слишком светло.

[1] Перевод О. Савича.

[2] Мазл тов (евр.) — букв. «хорошее везение». Употребляется в качестве поздравления.

[3] «Большое спасибо» (евр.)

[4] Г. Мин (1855–1906) — командир Семёновского полка, «прославившийся» кровавой расправой с участниками Декабрьского восстания 1905 г. в Москве. Был убит народной мстительницей З. Коноплянниковой (1878–1906).

[5] А.С. Пушкин, «Полтава».

[6] Кока — низшая оценка в дзюдо.

[7] «О времена, о нравы!» (лат.)

Глава 9. Исключение из исключения

10 августа — 13 ноября 2006

…Из глубины земной хоть все алмазы вырой, —

Венец Поэта все сиянием затмит.

Затем, что он возник из огненной стихии,

Из тех перволучей, чья сила так светла,

Что, чудо Божие, пред ней глаза людские

Темны, как тусклые от пыли зеркала.

Ш. Бодлер[1]

— Три ученицы?! — ошеломлённо переспросила Ната. — И Люся уже не только полная фея, но и метресса, а Лену можно посвящать? Это кто же так постарался?

— Как ни странно, всё та же Лена, — смущённо улыбнулась Лейла. — То есть посвящали-то учениц мы с Люсей, но нашла именно Лена, — она коротко рассказала историю Маши и Вали.