Под черными знаменами

  Начальник контрразведки есаул Веселов собирался допрашивать арестованных коммунистов по старшинству. Таким образом, первым "шел" Яков Ушанов, председатель усть-каменогорского Совдепа. Но Анненков сам выразил желание поговорить с ним сначала. Когда в каюту атамана привели, так и не оправившегося до конца от полученного в мае во время штурма крепости казаками ранения, измученного, подавленного бывшего председателя... он показался атаману чуть не ребенком, тонкошеей, худой от природы и ещё более исхудавший в тюрьме.

  - Сколько тебе лет?- спросил атаман едва держащегося на ногах арестанта, одновременно словно пронзая его своим тяжелым взором.

  - Двадцать четыре... недавно исполнилось,- дрожащим от слабости и страха голосом отвечал Ушанов...

  За те пять месяцев, что Ушанов провел в крепостном каземате, он очень сильно изменился. От бывшего, хоть и не самоуверенного, но уже вкусившего большой власти и почувствовавшего ее опьяняющую прелесть юнца осталась лишь бледная, представленная увядшей плотью тень. Слабый режим в тюрьме вовсе не означал непременное благо для арестантов, то оказалась палка о двух концах, ибо любой офицер, или влиятельный гражданин города мог запросто зайти в крепость, в тюрьму и свести счёты с кем-нибудь из арестованных. Так, ещё в июне застрелили бывшего командира красногвардейского отряда Машукова. Кто-то пришел, его вывели из камеры в коридор и там расстреляли. Официально же объявили, что при попытке к бегству. Яков каждый день ждал своей очереди, все эти месяцы мучился осознанием, что возможно этот день для него последний. Нервная система была истощена до предела, он вздрагивал от любого шороха и любой хлопок принимал за выстрел.

  Анненков, сам никогда не ведавший чувства страха, трусов терпеть не мог органически. Увидев, трясущееся мелкой дрожью лицо и подбородок арестованного, он, задав несколько вопросов, решил, что проводить с ним свою обычную беседу с целью перевербовки не стоит. Одно дело сагитировать, перетащить на свою сторону храброго, морально-устойчивого противника, а с этим морально и физически сломленным не стоило и возиться.

  - Отведите его к Веселову, пусть делают с ним что хотят, меня он больше не интересует,- приказал атаман конвоирам...

  - Так, значит, говоришь, родители постоялый двор держали, да разорились? А если бы не разорились, пошел бы в большевики? Ведь ты же не из рабочих, даже не из новоселов, ты ж чолдон, городской,- пытался что-то вытянуть из Ушанова есаул Веселов.

  Яков путался, отвечал невпопад и в конце-концов, когда его с целью взбодрить огрели пыточной плеткой-шестидюймовкой, упал, потеряв сознание. На него вылили ведро воды, но это не помогло, он продолжал лежать и стонать. Пока думали, что с ним делать, оставлять в живых для дальнейших допросов, или пристрелить, лежащий в полубессознательном состоянии Ушанов самопроизвольно облегчился, "сделал под себя" на кошму, которой был застелен пол. По маленькой каюте, где помещалась "передвижная" контрразведка, стал распространяться неприятный запах.

  - Уберите эту падаль, и подстилку тоже, дышать невозможно!- кричал разъяренный есаул.

  - Куда... может за борт?- осведомился один из контрразведчиков.

  - Нет... за борт не надо, к берегу прибить может. Надо без следов... Давайте его вниз к кочегарам, в топку...

  Тело Якова Ушанова завернули в кошму и бросили в топку парохода "Монгол"...

ГЛАВА 4

  В Семипалатинске Анненков приступил к созданию на основе своего партизанского отряда, партизанской дивизии, имея целью выдвижение ее в Семиречье и уничтожение тамошних сил красных. Конные полки дивизии формировались в основном из казаков, пехотные из городской молодёжи и мобилизованных крестьян, значительную часть формируемых подразделений изначально составляли добровольцы. И вновь недоброжелатели просчитались, ибо Анненков показал себя и отличным организатором, он энергично и с удовольствием создавал, учил и воспитывал воинские части. Дивизию инспектировал командир 2-го степного корпуса генерал Матковский . С самой германской войны не любил Анненков генералов, но с этим у него сложились неплохие отношения. И Матковский дал высшую оценку его деятельности: "Смотрел части Партизанской дивизии. Отличная выправка, блестящий внешний вид, стройность перестроений и движение показывают, что в надежных и умелых руках русский казак и солдат смог остаться настоящим воином, несмотря на всю пережитую Россией разруху. Каков начальник - таковы и подчиненные. От лица службы благодарю доблестного атамана дивизии полковника Анненкова".