Под чертой (сборник)

Нужники на вокзалах – это для многих импринтинг, первое впечатление от Петербурга и Москвы. И если существует тот свет, в аду начальникам вокзалов сидеть в котлах орлами…

В общем, я в теме. И заметка про сортиры в больницах меня бы не зацепила. Мне много в последнее время приходилось в каких больницах бывать, и везде (кроме частных) с уборными было швах. Часто нет и стульчаков, и всегда – туалетной бумаги. Ни в Военно-медицинской академии, ни в Мариинской больнице в Питере, ни в Москве в Боткинской. Бумагу приносят родственники, и больные хранят ее в тумбочках, каждый свой рулон, как письмо с фронта.

Как говорится, Россия, нищая Россия, мне избы серые твои, твои мне песни ветровые, как слезы первые любви… Но это, как вы справедливо догадались, уже не Лосев, а Блок.

Но потрясло меня не это. А объяснения в газете «Метро» замглавврачей, ответственных за матчасть. Замглаврач Губанов описывала тотальное воровство среди пациентов: в ее поликлинике даже воду из кулера сцеживали в бутылки, как молоко при избыточной лактации. Другой замглаврач, Гришечкин, уверял, что 10 рулонов бумаги растащили за полдня (а всего за месяц украли «крышки со сливных бачков унитазов – две штуки, четыре ершика со стаканами, три бумагодержателя, мыло»).

Какой вывод можно сделать из сказанного? Полагаю, такой: ну и свинья русский народ! (А что вы вздрогнули? А какой еще народ все это потырил? Французский? Или корректное «ну и свиньи те россияне, что ходят в поликлиники по полисам ОМЗ» меняет суть дела?)

Но я этот свинский вывод делать не буду. По той причине, что национальность тут не при чем.

Замглавврачи просто не в курсе, что механизм свинства давно описан так называемой «теорией разбитых стекол» (1982, Джеймс Уилсон и Джордж Келлинг, США). Суть в том, что если в доме выбили стекло и не заменили, то вскоре выбьют и остальные. Дерьмо порождает дерьмо.

Звучит как трюизм, но в Гронингенском университете в Голландии поставили серию экспериментов, связанных с поведением людей в условиях порядка и бардака: статья с названием «The spreading of disorder», «Распространение беспорядка», была опубликована в журнале Science. Эксперимент подтвердил: если грязно, то и будут свинячить. Если чисто, те же самые люди ведут себя по-людски.

Что важно, теорию применили на практике в конце 1980-х в Нью-Йорке. Большое Яблоко в ту пору было с червоточиной. В городе бесчинствовали банды. В метро (которое начальник транспортной полиции назвал «транспортной версией дантова ада») ломали турникеты и резали сиденья.

С чего начал работу новый глава метрополитена Дэвид Ганн? Он дал команду ремонтировать и мыть вагоны метро. «В первую же ночь явились тинэйджеры и заляпали стены вагонов краской. Они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез. Это было наше послание для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит». И вандалы, пусть и не сразу, отступили.

В полном соответствии с «теорией разбитых окон» начал перекройку Нью-Йорка и возглавивший его в 1990-х мэр Джулиани, о чем помянуто в тысячах статей и сотнях книг, почитайте хоть «Переломный момент» Гладуэлла. Примерно в то же время стала меняться уличная ситуация в Париже: там дворники получили новенькую униформу, шикарные зеленые синтетические метлы, а из техники – уличные пылесосы.

Да и Россия не оказалась в стороне: удар по окраинной шпане, гадящей в подъездах, нанесли не только домофоны, но и перенесение центра притяжения «четких пацанчиков» в сияющие торговые центры с фуд-кортами, где грязные следы на полу смывают мгновенно (первым к этому приучил «Макдональдс»). Точно так же эстетика подвальных качалок, поставлявших пушечное мясо для бандосов 1990-х, проиграла эстетике фитнес-клубов и офисной культуре в целом: «офисный планктон» деньги зарабатывает те же, что и шушера на гоп-стопе, да только антураж другой.

И сегодня госмонополия, с ее больницами, вокзалами и прочими местами централизованного призрения осталась единственной заводью совка. Так сказать, затянулась бурой тиной гладь старинного пруда. Вон, в Москве этой весной муниципальные маляры на моих глазах закатали в краску «подлого цвета» (используя эпитет Пьецуха) подземный переход на Тверской, ведущий к гостинице «Шератон». Фигак, фигак! – даже бумаги не подстелив. Через день подлый окрас был расписан не менее подлыми в бездарности граффити. Дерьмо порождает дерьмо.

Невозможно жаловаться на воровство бумаги из туалета, если этот туалет нуждается в реанимации, – вот что я хочу сказать. Крышки с бачков будут воровать, если унитаз такой, какой замглавврача у себя дома не установит. И на города свои горожане будет плевать, если заплеваны городские улицы.

И в этом, может быть, отчасти ответ на вопрос, почему у нас такая огромная, но раздрызганная и неухоженная страна.

2013