Под девятой сосной в чистом поле

– Какое-то лицо у него, Дим, не царское, – сказал он мне с пренебрежением и протянул газету, где была помещена фотография претендента на царскую корону и на все миллионы романовских долларов, которые до сих пор лежали во всяких зарубежных банках. – Он, Дим, больше на кучера похож, да?

– Откуда я знаю, – я взял у него газету. – Я, Лех, ни царей, ни кучеров не видал.

– Да я тоже, – признался он.

На фотографии в газете стоял на берегу океана приземистый бородатый человек в длинных трусах. Лешка прав. Ничего царского в его облике не было. Ну борода, ну усы, ну лысина. Но ведь эти приметы могли быть и у кучера, вплоть до лысины. Подпись под снимком утверждала: «Один из вероятных наследников дома Романовых возле своей виллы на берегу Атлантики».

За его спиной и правда просматривались какие-то строения. Такие же приземистые, как и их владелец.

– Я б не хотел такого царя, – сказал я Алешке, возвращая газету.

– Я б вообще никакого не хотел, – буркнул Алешка, убирая газету в шкаф, где уже лежали собранные вещественные доказательства. – Пошли, Дим. А то батюшка там волнуется. Об своей матушке.

Наконец настало время, близкое к полночи, и мы пошли в храм.

Ночь была темная, загадочная. И очень тихая. Не звенели комары, не квакали лягушки. В реке, когда мы шли через мост, не плескалась рыба. Даже ночные кузнечики не скрипели. Только вздыхал отрывисто бедный отец Леонид.

Мы остались внизу, у входа на колокольню, а он полез наверх. Вскоре мы увидели его силуэт на фоне ночного неба, в верхнем проеме. Батюшка ждал. Ждал, когда наступит полночь.

И вот в ночной тишине вдруг раздался мягкий одинокий удар колокола. Его звук оторвался от колокольни и поплыл над уснувшей землей… Будто просьба о помощи.

Отец Леонид спустился, подошел к нам:

– А как я Олечке все объясню? Я не сумею. Она же станет меня презирать.

– Не станет, – сказал я. – Вы завтра утром позвоните следователю. Пускай он приедет к вам вместе с экспертом. А мы дядю Андрея позовем. И они тете Оле все объяснят. Они сумеют.

Когда мы вернулись домой и забрались на чердак, я спросил Алешку:

– А почему ты батюшке не сказал, что нам известны похитители?

– Он бы все испортил, Дим. Он бы украл у нас дубинку и помчался бы на врагов в своей рясе. И сорвал бы весь мой план. И матушку свою не выручил бы, и икону мы бы не добыли. – Алешка говорил как бы сквозь дрему. У него слипались глаза. И он все время дергал головой, будто ее встряхивал, выгоняя из нее настойчивый сон. – Узнаешь, Дим, в свое время. Потом, Дим, потом…

И Алешка уснул буквально на полуслове. Конечно, досталось пацану хлопот. Да, непросто это – воевать против лжи истиной. Это не то что тылы обеспечивать.

Наутро у отца Леонида собрался наш «оперативный штаб». Только далеко не в полном составе. Следователь Коля и эксперт Тамара приехать не смогли, у них назрело очень много работы, связанной с подготовкой операции против банды Халитова.

Пришел на совещание только дядюшка участковый.

– Что вы опять натворили, Оболенские? – спросил он, когда мы расселись за столом под абажуром. – Только не врите.

– Андрей Сергеич, – сказал отец Леонид, – это не они натворили.

– Я не об этом, батюшка поп. Они знают, о чем я их спрашиваю. Эти черти в печке, этот кирпич в клубе, эти рогатки в окно. У меня и так голова кругом идет. Да еще и эти копии. Оболенские, – опять повернулся к нам дядя Андрей. – Я вас спрашиваю…

– Это не мы, – поспешил Алешка с чуть заметной усмешкой. – Мы иконы рисовать не умеем.

– Возможно, – угрожающе произнес участковый. – Но вы умеете многое другое. – Он увесисто помолчал. – Я жду ответа. Дима, начинай!

Дядя Андрей сейчас очень напоминал следователя из кино. «Нам все известно! Признавайтесь!» А зачем тогда признаваться, раз вам все известно? Но мне, кстати, ничего не известно. Тем более что Алешка бросил мне вполне понятный условный взгляд: «Я забыл!»

– Я жду! – сурово напомнил участковый.

И я тупо высказался:

– Я забыл.

– Что забыл?

– Все.

Участковый кивнул, будто другого ответа от меня и не ждал.

– Алексей! Ты тоже все забыл?

– А вот и нет, – обрадовал его Алешка.

– Ну-ну! – Дядя Андрей опять чуть не достал головой абажур от нетерпения.

– Я как раз все помню.

– Ну что, что ты помнишь?

– Я хорошо помню, что дал слово папе не вмешиваться в дело с иконой. И я это слово изо всех сил держу.

Отец Леонид как-то странно хрюкнул в кулак. Участковый сердито фыркнул.

– Дядя Андрей, – Алешка поднял руку, как на уроке в школе, – можно спросить?

– Ну?

– Вот кто-нибудь украл что-нибудь очень ценное и спрятал. Так? И вы его подозреваете. Так? Вы его арестуете или нет?

– Конечно, нет! – поучительно высказался дядя Андрей. – Какой же смысл? Я не смогу доказать его вину, а он, конечно, не признается.

– И ценную вещь вам не отдаст. Так?

– Так!

– И что бы вы сделали?

– Терпеливо собирал бы доказательства. И постарался бы получить информацию о том, где он спрятал эту ценную вещь или кому ее продал. – И дядя Андрей важно и гордо оглядел нас, новичков и дилетантов.