Под двойной защитой

Я каждый раз напоминаю себе, что Рас стал другим человеком, жестким и чужим, но стоит зазеваться, как я проваливаюсь в его мужское обаяние с головой. Что-то вспоминаю, что-то дорисовываю и чувствую, как становится трудно стоять рядом с ним с непроницаемой маской. Из меня рвутся эмоции, хочется либо кричать на него, либо… либо целовать.

Слова Марка ни черта не помогли.

Часть меня до сих пор тянется к Расу.

– Я же видел, Мира, – Рас понижает голос и начинает говорить с нежностью. – Собственными глазами в том номере… Тебе было хорошо со мной, ты забыла, что Марк рядом. Я тоже забыл…

– Ты был пьян.

– Я больше изображал, я не успел выпить достаточно. Марк встал и повел тебя, а меня тошнило от одной мысли, что вы останетесь наедине.

– Мы часто остаемся с ним наедине.

Я жалю его, отпуская злость из сердца маленькими порциями.

– Не надо, – в низкий голос Раса впиваются хриплые иголки. – Ты не такая жестокая.

– Жестокая? Это я жестокая?!

Я резко дергаюсь и вырываю ладони из его горячего захвата. Дергаюсь вновь, но Рас увлекается нас подальше от окна. Он вжимает меня в стенку, запирая в душную коробочку, где с одной стороны его железное тело, а с другой – деревянные панели. Я делаю несколько обреченных рывков, но начинаю задыхаться из-за обжигающего дыхания Раса, которое течет сверху. Он смотрит на меня, часто дышит и какого-то черта злится больше меня! Он явно завелся и мои эмоции лишь распаляют его собственные еще сильнее. Мы как чертовы переходники и взаимосвязанные надежно спаянные частицы, которые повторяют значения друг друга – плюс или минус – и усиливают общий эффект.

Мы дышим яростью друг друга и боремся, выбрасывая руки вверх. Я, чтобы оттолкнуть Раса, а он чтобы оставить меня на месте. Он безумно сильный, чтоб его! Жмет и давит, заставляя биться от его стальные мускулы, которые проступают сильнее с каждой секундой из-за напряжения. Я выбиваюсь из сил до обидного быстро, хотя Рас контролирует свои пальцы, он лишь фиксирует меня на месте, не позволяя себе оставить синяки на моем теле. Он всегда это умел… Сходил с ума от страсти, рвал на мне одежду и набрасывался как голодное животное, но никогда не переходил грань и не делал больно.

Только если сразу в сердце. Грязным ботинком в самую сердцевину, растоптал и уничтожил, а потом ушел из моей жизни в гробовой тишине, будто я ничтожество и не заслужила даже его попыток объяснить свой поступок. Он ничего не сказал. Ничего.

– Ненавижу! – у меня больше не выходит контролировать злость и она прорывается буйным потоком. – Я ненавижу тебя!

– За что?!

Рас рывком переносит ладони на мою талию и поднимает меня. Я проскальзываю по стенке и оказываюсь с ним на одном уровне. Вижу его раскрасневшееся лицо перед собой и тут же вспоминаю, что мои руки теперь свободны. Он больше не держит их. Я вскидываю ладонь и бью Раса по щеке, хлестко и больно, впечатывая огромный бриллиант подаренный Марка в его кожу. Рас морщится, а потом наклоняется и целует меня в губы. Он буквально набрасывается меня, словно тоже хочет растерзать мою кожу. Но лаской, жаждой…

– За что, Мира? – произносит он между лихорадочными выдохами. – За то, что не смог трахать тебя после него? Не смог делить тебя?

– Я не о вчера.

– Я тоже не о вчера, – он мотает головой и его горячие губы уходят к моей шее.

Он ласкает меня, облизывает и кривится так, словно прикосновения ко мне причиняют ему боль.

– Я о нашем прошлом, – добавляет Рас тише. – У нас же всё было идеально, я готов был всё сделать, против отца пойти, отказаться от наследства, любое твое желание… Блять, Мира! Зачем? За что?

Он проигрывает порыву чистой ярости и зажимает мою шею сильными ладонями. Отстраняется от меня на вытянутых руках и встряхивает, вынуждая ощутить короткий приступ удушья. Я цепляюсь за его пальцы, пугаясь, но Рас быстро приходит в себя. Он опускает меня на пол, но продолжает крепко держать.

– Тебе было мало меня?

– Рас, отойди. Ты не контролируешь себя.

– В восемнадцать я себя хуже контролировал. Думал убью вас обоих, когда узнал. Я хотел Марку снести челюсть из револьвера отца.

Я замираю на месте. Из Раса рвется буря эмоций, которые буквально обжигают мое лицо. Я слышу его слова, но больше всего на меня действуют его эмоции. Я словно смотрюсь в зеркало, вижу ту же боль, что живет в моем сердце много лет. Ту же злость и чувство собственного бессилия, когда всё бы отдал, чтобы жизнь сложилась иначе, но уже ничего невозможно исправить.

– Рас, – шепчу мягким голосом и обхватываю его широкие ладони.

Рас дергается, как от удара, и пятится от меня, трезвея после всего, что только что сказал мне в лицо. Он явно не собирался раздирать старые раны, но слово за словом и на свет выплыла правда. Невозможная, сбивающая с толку… У меня столько к ней вопросов, но в первую очередь я хочу, чтобы Рас пришел в себя окончательно. Мне больно смотреть на него такого, обнаженного и надломленного. Я никогда не была кровожадной, не умела мстить и предъявлять счеты, так что я держу руки Раса и считаю про себя длинные почти вечные секунды.