Под флагом цвета крови и свободы

– Слушай, приятель, а чего ради нам прямо сейчас тащиться на судно-то? Только того и добьемся, что опять запрягут работать, а ведь времени нам дали до вечера. Давай лучше оставим все это в порту – знаю я одного надежного человека, он не большой охотник до чужого – а сами пока прошвырнемся в одно местечко, – вещал он доверительно, обнимая Томаса за плечи. – Девочки там – огонь! Ты как, нормально себя чувствуешь сегодня?

– Я… Я лучше пойду отосплюсь в гостинице. Нехорошо что-то, весь день голова кружится, – убедительно поморщившись и сдавливая пальцами виски, соврал Смит. Эндрю вздрогнул, мгновенно став серьезным:

– Эй, ты чего ж сразу не сказал, дружище? Что я, один не справился бы?! Вот ведь осел… Ну-ка, где там твое снадобье? – бесцеремонно шаря по карманам друга, извлек он нужный мешочек: – Пошли-ка, я тебя устрою в гостинице, вздремнешь – полегчает мигом, а коли нет, я за доктором сбегаю… Идти-то сможешь?

Все оказалось даже проще, чем Смит предполагал: спустя полчаса, уже лежа на разобранной постели в своей неизменной комнатушке с плотно задернутыми занавесками, он нарочито старательно проглотил воду с растворенной в ней самой обычной мелкой солью, коей накануне заменил лекарство из мешочка – вкус оказался даже не слишком отвратительным – и с как можно более сонным видом устроился лицом вниз на постели.

– Эй, ну ты как? Полегчало? – крутясь вокруг него, как собака над полной миской еды, спрашивал Эндрю. Томас выждал пару секунд и кивнул с закрытыми глазами:

– Да, теперь легче. Ты иди один, я тут останусь… Спать… спать очень хочется… – душераздирающе зевнув, он отвернулся к стене и более не проронил ни слова, стараясь дышать как можно глубже и ровнее – Том давно заметил, что именно так делают все спящие. Эндрю проворчал что-то, походил по комнате, еще раз подошел к нему, поправил тонкое одеяло, сползшее с плеча, вздохнул и осторожно вышел, притворив за собой дверь. Выждав несколько минут с тяжело бьющимся сердцем, Смит распахнул глаза, вскочил с постели и принялся спешно одеваться.

Он не мог выйти через дверь – хозяйка гостиницы, старая знакомая Эндрю, непременно заметила бы все и рассказала ему об этом – однако вылезти в окно по скрученной жгутом простыне всего со второго этажа оказалось не слишком сложной задачей. Простыню Том предпочел так и оставить, благо окно выходило на задний двор, и с улицы никто не смог бы увидеть тонкую белую полосу ткани, свисавшую почти до земли.

До дома Рочестера он добрался неимоверно быстро, даже не размышляя о том, что что-то может пойти не так. На рынке он загодя купил два свертка с едой, похожих на те, которые прежде давал ему Бенни, и острый тонкий нож – недлинный, с узким лезвием, подходящий и для того, чтобы вскрыть им несложный замок, и для защиты в нужных руках. Нож он поместил в хлебную буханку, сделав в той небольшой надрез – со стороны почти незаметный – а саму ее уложил на самое дно одного из свертков.

Охранники в подвале встретили его уже без особенного удивления, лишь Уилл лениво поинтересовался:

– Что, тот слизняк Бенни опять струсил тащиться к этой ведьме?

– Оно и понятно: кому ж охота ежедневно кувшином в голову получать, да еще и от чокнутой стервы, – с хохотом заметил один из его товарищей. Смит стиснул зубы, стараясь сделать как можно более глупое лицо.

– А ты, парень, видать, бессмертный, раз каждый день сюда таскаешься, а до сих пор цел, – продолжил Уилл, небрежно бросая ему под ноги связку с ключами. – Может, потому они к тебе особо не лезут, что своего чуют? Такие же тронутые, только природа их чуток меньше обидела по части мозгов…

– Ну, оставь его, пусть идет, – милостиво разрешил тот караульный, что казался слегка старше остальных, и, вероятно, оттого считал своей обязанностью поучать зарвавшихся товарищей. Томас молча подобрал ключи и боком прошел мимо них, стараясь ни на кого не поднимать глаз – боялся, что взгляд выдаст его.

Пират из первой камеры – тот, которому он давал напиться в прошлый раз – лежал лицом вниз прямо на голом каменном полу, даже не подгребя под себя соломы, и на какую-то долю секунды Смиту показалось, что он мертв; но тут тот медленно зашевелился и поднял хоть и украшенное россыпью кровоподтеков, но вполне целое лицо с совершенно трезвыми, ясными глазами.

– Т–ты, – пробормотал он со смехом, когда Томас опустился на колени рядом с ним и протянул сверток с едой. – Э нет – нет, больше я этой вашей дряни в рот не возьму, хоть убейте. Миссис Фрэнсис язык вчера не сумели развязать, т–так сегодня за меня принялись? Лучше уж сразу режьте…

– Миссис Фрэнсис вчера… допрашивали? – мгновенно покрывшись холодной испариной, перебил его Томас. Пират кивнул:

– Точно. Хозяин твой сам приходил – злой пуще самого дьявола; я сколько лет по морю ходил, много людей повидал, но такую сволочь – в первый раз. Ты бы только слышал, как она кричала…