Под глифом "Бесконечность" (СИ)

— Не напрягайся и всё пройдёт отлично, — а этот голос он уже знает. Это… женщина. Он её знал когда-то.

— Я не напрягаюсь, — он опустил взгляд на собственные ноги, изуродованные параличом. Узкие ступни, вывороченные внутрь, худые, источенные болезнью ноги, подлокотники инвалидного кресла в судорожно сжатых пальцах. Чужие руки помогают ему лечь на кушетку

— Ещё немного…

Немного. Ещё немного и он сможет ходить или раствориться в безмолвии. Так она сказала.

— Расслабься…

По позвоночнику растекается лава, она жжёт тело, разливаясь по костям, по мышцам, бьёт в затылок упругим волновым ударом.

— Будет неприятно, но это быстро пройдёт.

Пройдёт.

— Ещё? — это уже новое лицо. Мужчина с узким строгим лицом. Он склоняется над кушеткой.

— Как самочувствие?

А говорить нельзя. Словно контроль над собственным телом потерян навсегда. От этого знания по телу разливается холод. Жар и снова холод. Леденящий, выстуживающий до самого сердца.

— Проснись!»

Вик дёрнулся, стряхнув с плеча голову Тори. Она сразу вскочила, выставив перед собой кулаки.

— Что? — её голос так тих после сна. Над головой тонны бетона, а ещё выше хрипит последними производствами умирающий Арканум. Но здесь, в бункере, — тишина. Мерно в соседнем помещении стучит генератор, а в ушах — кровь.

— Сон, просто сон, — Вик устроил на локте стреляющий тупой болью затылок. Тори расслабилась и опустила руки.

— Кошмары? — она снова легла рядом, прижавшись всем телом.

— Что, никак не можешь забыть меня, детка? — усмехнулся Вик с фальшивой бравадой.

— Так теплее, умник, — огрызнулась Тори, — скоро температура опустится до минуса.

Рука сама прижала тело женщины ближе. Кажется, изо рта идёт пар.

— Я бы не назвал их кошмарами, это как… вступить в дерьмо.

Тори фыркнула на это.

— Здесь есть терморегулятор? — Вик втянул носом прохладный сухой, напоенный пылью воздух.

— Боюсь, его ликвидировали за ненадобностью, — Тори свернулась в узел у бока, сберегая тепло.

— Тори…

— А?

— Это ведь не настоящее имя?

— Как и твоё.

— Как тебя зовут?

Комок под боком пошевелился, а потом снова затих.

— Это секретная информация, Вик, не для нас.

— Почему?

— Ты же подписал социальный контракт? — Тори подняла голову, в полумраке взглянув в глаза. Две тёмные точки на фоне светлого пятна. — Значит, потерял своё имя.

— Это было давно, — протянул Вик.

— Наш контракт не имеет срока давности, — комок протиснул ледяные пальцы под спину, как холодные иглы. — И не подлежит пересмотру и отмене.

— Дай мне доступ к информации, — попросил Вик в макушку на своей груди.

— Не могу, — Тори вздохнула, — Меня отрезали от всех серверов, когда произошёл взрыв реактора.

— Но что-то ты помнишь?

— Спрашивай, — услышал Вик безразличное, — я расскажу, что можно.

— Сколько тебе лет?

— Такие вещи у девушки не спрашивают, — кокетливо отозвалась Тори и хихикнула совсем по-девчачьи.

— Без шуток…

— Почти столько же сколько и тебе. Может, моя группа лет на пять попозже присоединилась к эксперименту.

— Сколько? — хрипло спросил Вик, опасаясь услышать ответ. К какой цифре он готов? И готов ли вообще? Что знает точно, а что боится узнать?

— Триста пятьдесят, возможно, может, меньше.

— Тебе ведь не нужен администратор памяти? — Вик поёжился. — Почему?

— Тебе, правда, интересно?

— Да.

— Века два назад случился массовый психоз среди таких как мы. Помнишь, наверное. Эхо тебя наверняка достаёт. Хотя бы в кошмарах.

— Наверное.

— Нас было семнадцать. В контрольной группе Вектор, — глухо пробубнила Тори куда-то в бок. — были ещё две группы, но я про них ничего не знаю. Поговаривали всё от препарата, который нам давали для подавления иммунной системы. Крышу тогда сорвало конкретно. Особенно некоторым. Кто-то просто выходил на улицы и начинал массовое истребление. Кто-то выбрасывался из окон. Потом то, что упало собирали и отправляли обратно в лаборатории. А тех, что на улицах угомонили травмирующими зарядами. Тебя тогда по частям собрали. Ты не помнишь. Правительству едва удалось замять тот инцидент. Все упоминания о нём стёрты или засекречены.

— Значит, мы там тоже были? — Вик почувствовал, как остывают пальцы, наливаются пустотой.

— Были, — Тори подняла голову. — Так мы замёрзнем. Надо что-то делать. Вставай! Я обещала тебе спортзал?

— Здесь? — Вик сморщился.

— Давай! Иначе начнутся критические повреждения.

Пришлось вставать. Тори попрыгала на месте, ткнула пальцем в темноту.

— Там метров триста свободного поля. Бежишь, а потом обратно.

— Я тебя сделаю, — ухмыльнулся Вик.

— Неа, — Тори сорвалась с места. Пришлось догонять. Состязания в кромешной темноте выглядели не так зрелищно, но хотя бы добавили тепла. Тори хрипло дышала рядом. Спустя время оба вернулись под аварийный фонарь.

— Ну, и… — Тори отдышалась, — они приняли решение запустить проект «Шершень». Всей контрольной группе, из тех, что остались в живых, были введены чипы и внедрены в сознание корректирующие поведение фонемы. Оставшихся поделили на подгруппы по два-три человека. «Бета» и «Гамма» вменили в обязанность обнулять память каждое столетие. Ну, примерно столько живёт человек, так ведь? Чтобы не перегружать мозг. Типо перезагрузка.