Под голубой луной

Джессалин наклонилась поближе и прокричала, сложив ладони рупором:

– Бабушка, ты начинаешь глохнуть, и мне придется купить слуховую трубку. А если мы опять останемся без гроша, значит, одалживать деньги придется у мистера Титвелла.

– Я тебе запрещаю, – категорически заявила леди Летти, лишний раз доказав, что давно подозревала Джессалин, – она прекрасно все слышит. – Настоящая Летти не должна брать деньги у любимого человека. Он подумает, что я тебя дурно воспитала. – И она весьма ощутимо постучала подзорной трубой по ноге Джессалин.

– Но я вовсе не люблю Кларенса… – начала было Джессалин, потирая ушибленное колено.

– Черт возьми, девочка, я прекрасно знаю, как ты к нему относишься, и мне это совсем не нравится. Женщины нашего круга не выходят замуж за кларенсов титвеллов. Я еще могла бы понять, что он тебе нравится, – некоторым по вкусу бледные блондины, хотя лично мне такие не по душе. Но все же надеюсь, у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не пойти на этот мезальянс. Потерпи немного, выйдешь замуж за ровню, и уже тогда можешь спать с ним, сколько тебе угодно…

– Но я вовсе не хочу спать с ним! – Джессалин почти кричала. – Я хочу выйти за него замуж, – быстро добавила она, пристально взглянув в глаза бабушки. Никакого результата. Тем более что этот разговор был далеко не первым. И ни в одном из споров ни бабушка, ни внучка, будучи истинными Летти, не собирались сдавать своих позиций.

Нелепость заключалась в том, что Джессалин приняла предложение Кларенса в первую очередь ради бабушки. Благодаря этому замужеству старая леди смогла бы провести остаток дней в достойной ее роскоши. Хотя, конечно, она согласилась не только из-за бабушки – ведь бабушка когда-нибудь умрет, и Джессалин останется одна. Ей хотелось иметь дом, семью, детей. Все это может дать Кларенс. Он может дать ей все, что нужно женщине для счастья. Джессалин в сотый раз, как заклинание, повторила про себя эту фразу. Да и сама она совсем неплохо к нему относится. Их связывает детская дружба. Значит, как муж и жена они тоже обязательно поладят. Главное – Кларенс любит ее. Он так часто говорит ей об этом…

Но почему-то мысли о предстоящей свадьбе не доставляли ей радости. Вот и сейчас Джессалин хмуро смотрела туда, где в пелене дождя виднелись силуэты лошадей и жокеев в куртках всех цветов радуги. В кошельке последние двадцать пять фунтов… Джессалин рассчитывала прожить на эти деньги всю зиму, а весной она выйдет замуж. Если же сейчас они проиграют, тогда… тогда ей, возможно, придется сделаться уличной торговкой. Например, продавать цветы. Или еще что-нибудь.

Но они не проиграют. На этот раз они непременно выиграют.

Джессалин выбралась из экипажа. Жидкая грязь под ногами напоминала не вполне удавшийся пудинг, зато теплые струи дождя приятно щекотали лицо.

– Бабушка, ты не проголодалась? Может быть, купить что-нибудь поесть?

Леди Летти, поглощенная какими-то своими мыслями, рассеянно поглаживая рукоять трости. В полумраке экипажа ее лицо и руки казались совсем белыми и полупрозрачными, как яичная скорлупа. Она выглядела гораздо старше своих восьмидесяти трех лет.

– Бабушка?

Голос внучки вернул леди Летти к действительности, она подняла голову. Серые глаза смотрели сурово, но в голосе не было обычной резкости.

– Нет, девочка, я не голодна. – Она протянула руку и погладила Джессалин по щеке так нежно, что у Джессалин, привыкшей к суровости бабушки, защемило сердце и на глаза навернулись слезы.

Рука старой леди безвольно упала на колени. На фоне черной юбки она казалась, на удивление, узкой и хрупкой.

Продолговатая, изящная кисть с искривленными возрастом пальцами. Джессалин вдруг стало страшно. Страшно и одиноко. Она снова почувствовала себя беспомощной шестилетней девочкой, которую в любой момент могли выбросить, будто надоевший башмак.

– Прочь сомнения и отправляйся делать ставку, девочка, – с, напускной строгостью сказала леди Летти. Но темно-серые глаза смотрели с любовью.

Джессалин нежно сжала руку бабушки. Несмотря на кажущуюся хрупкость, ответное пожатие старческой руки было твердым и сильным.

– Бабушка, я верю, что сегодняшний день принесет нам удачу. Я просто чувствую это. А потому давай рискнем. Все – или ничего! – Джессалин весело рассмеялась, и ее молодой, жизнерадостный смех прозвучал настолько заразительно, что проходившие мимо люди невольно начинали улыбаться.

И Джессалин с легкой душой отправилась ставить на ближайший заезд последние двадцать пять фунтов. Все – или ничего.

– Берегись шулеров и карманников! – крикнула ей вслед леди Летти.

Пройдя по дорожке, усеянной размокшими программками скачек, Джессалин вышла к столам для игры в кости, прикрытым от дождя красно-белым полосатым навесом. Вокруг столов группками толпились шумливые юнцы, которым по виду даже еще не приходилось бриться. Любой дурак после нескольких бросков непременно понял бы, что кости залиты свинцом, а игру ведут отпетые жулики. Протискиваясь сквозь толпу, Джессалин еще сильней сжала свой ридикюль. Ипподромы всегда кишели воришками.