Под горячую руку

Вторая дверца отстала от своего притвора с тем же звуком, но из нее никто не показался. Меня дожидаются. Сашка сделал знак Сержу, и тот остановился, чтобы мы с «шефом» могли встретиться один на один. Я невольно замедлила шаг. Как-то до киношного несерьезно они все обставили. Или стиль у этих людей такой?

К открытой дверце я подошла одна. Серж с Сашкой встретились позади машины и остались там, перестали обращать на меня внимание. Слегка нагнувшись, я глянула в салон — да, это отец Женьки, без всякого сомнения. Дуется на меня, стоящую на солнышке, из темноты своего салона как мышь на крупу.

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна!

— Николай Михайлович? Здравствуйте.

— Не хмурьтесь, Юленька.

Серов выставил наружу ногу, но вылезать не торопился. Я краем глаза увидела, как Сашка отодвинулся от Сержа, закрутил головой, осматривая окрестности. Как неуклюже он пытается строить из себя телохранителя! Специалист хренов!

Наконец-то! Выкарабкался господин из своей кареты, шагнул на тротуар.

— Не хмурьтесь, — повторил он с очаровательной улыбкой. Да, улыбка у Николая Михайловича оказалась действительно очаровательной. На вид ему не дашь больше сорока пяти. Взгляд мягкий, глаза слегка навыкате под густыми, с изломом бровями. Нос длинный, узкий, с подвижными ноздрями. Четко очерченные, в меру полные губы. Вытянутое лицо с раздвоенным подбородком, со впалыми щеками, но не скуластое. Румянца нет, как нет и нездоровой бледности или желтизны. Седина на висках. Все! Нарисовано. Я его теперь узнаю в любой толпе, даже отпусти он усы с бородою.

— Ничего не опасайтесь. Ни во что недостойное мы вас не втянем. А за назойливость и беспокойство извините. Надо же было как-то с вами встретиться для разговора.

— У вас своеобразная манера успокаивать, — усмехнулась я. — От таких слов спокойней не станет.

— Бросьте! Вы не производите впечатления робкой.

— Все просто. Вчера, из человеколюбия, я влезла не в свое дело, к которому не хочу иметь никакого отношения. Я сказала уже, вот ему — Сашка, как только я на него указала, поспешно отвернулся, — что ни к чему мне чужие дела, со своими бы управиться. А насчет робости… — Я помолчала, подбирая правильные выражения, а Серов терпеливо ждал, серьезный и благожелательный. — Как же не опасаться, если человек, в близких которого стреляют на улице, ищет со мной встречи для разговора?

Опять в ответ я от него не дождалась ни слова, хотя пауза получилась приличная. Пришлось высказываться до конца.

— Я согласилась подойти к вам только для того, чтобы, выяснив все, что хотели, вы оставили бы меня в покое.

— Так… — он улыбнулся одними глазами, — а коли так, то, значит, вы расскажете немного о себе.

— Пожалуйста! — пожала я плечами. — Так неожиданно… Спрашивайте.

— Женщина вы свободная. В том смысле, что живете одна, без семьи, — это прозвучало утверждением и ответа не требовало. — Вы бегаете по утрам, а дамы, обремененные мужем и детьми, такой возможности не имеют. Как у вас с заработком?

— На жизнь хватает.

— Я хочу предложить вам деньги. Не обидитесь?

— В качестве благодарности?

— Не только.

Николай Михайлович мягко и просто взял меня под руку, повел по безлюдному тротуару вдоль парковой ограды.

— И для того еще, чтобы поддержать вашу замечательную позицию невмешательства в чужие дела.

— То есть чтобы я держала язык за зубами? С удовольствием. И за деньги я не обижусь.

Он выглядел довольным. Тонко улыбался, быстро, коротко поглядывая на меня.

— Почему вы вчера прогнали Сергея?

— Подумалось вдруг: а ну как стрелявшие захотели избавиться от свидетеля?

— А вы осторожны, — проговорил он задумчиво и замолчал. Хотела я сказать, что вы, мол, умны не слишком, но сдержалась и выдала лишь фразу:

— Что это за приемы?.. Посудите сами, вечером, в подъезде поджидать, заговаривать… Не проще ли было позвонить и договориться о встрече? Номер моего телефона у вас есть. Я продиктовала его вчера вместе с адресом вон тому, в плаще.

Сашка, следовавший за нами в некотором отдалении, едва завидев, что шеф обернулся, ускорил шаг, но Серов коротко дернул головой, указав ему сохранять дистанцию.

— Да, вы правы, получилось как-то не совсем разумно. Нервы, Юлия Сергеевна, нервы. Хотелось побыстрее увидеться, заручиться вашим обещанием не распространяться о произошедшем. Ведь целый день прошел. Масса встреч, подруги, знакомые. Как не поделиться?

— У меня были основания не распускать язык — я боялась. Догадалась, что вчера выступила в роли нежелательного свидетеля.

— А сегодня вы от страха пришли позаниматься на то же самое место?

Ох, как вкрадчиво у него это получилось! А ведь действительно свидетель я не только для стрелявших, но и для него, Николая Михайловича Серова.