Под городом Горьким

На следующее утро в сторону местечка направились, держа в руках узелки с гостинцами, две бабули – Макариха и Матруна; последняя, как выяснилось, доводилась дальней родней Дуне по отцовской линии. Макар проводил женщин за деревню, постоял, глядя им вслед с большака. Убедившись, что все идет как надо, повернул назад. Куда ж податься? Дома все досмотрено, прибрано. Тоскливо одному в хате. Да и не время теперь сидеть на печке. Дни бегут, не успеешь оглянуться, как надо будет опять ехать в роддом... А как же люди? Что они думают?.. «Забирать, конечно, поеду сам, – рассуждал старик. – Никаких машин. Раз туда поехала па коне, то и домой доставлю тем же порядком. Василек и без пуги побежит, потому что конь хоть и животина, но разумное существо: затосковал, наверно, по Дуне. А что, хозяйка она заботливая. Без сена, чтоб коня подкормить, никуда не поедет. Ну, а дальше...– Старик представлял, как он привезет Дуню, возьмет у нее из рук дитенка, чтобы первому войти с ним в хату, если, конечно, бабы не перехватят. И все? Нет, не дело, чтобы на этом все и кончилось. Нужно ладить крестины. Может, шум поднимать и не стоит, лучше тихонько собрать людей, посоветоваться: «Пускай Дунина радость станет радостью для всех. Люди должны понять... Не все, известно, но найдутся, кто и поймет. И крестины малому справим на все сто!»

Первая поддержала Макара Егориха:

–Светлая голова у тебя, Макарка, ой и светлая! Добрый ты человек. Его ж правильно, ето ж так вумненько придумал! И я в сторонке не остануся. Прибегу, прибегу. И готовить помогу, и бутылку винца прихвачу. Только где ж мы будем управляться – у Дуни?

– А где же еще? 3намо, у нее. Моя еще утром отправилась с Матруной в родильню, должна принесть ключ. Кому-то ж нужно похозяйничать, пока она там. Ты вот что, Егориха, давай: накажи бабам, кто хочет принять участие в родинах, нехай сбегаются. И мужикам то же самое. Только пьяниц обминай, не нужно их, а то всю компанию испортят. Ясно?

– Ясненько, голубок. Ясненько.

– Спасибо тебе, Егориха.

– За что ж спасибовать, Макарка? Такое дело, такое дело... Дуня ж народила, а не кто другой. Нужно, тут всем нужно...

Макар – хитер! Была ему нужда ходить по всей деревне, про крестины разговоры заводить? Скажи одной Егорихе – и все станет ясно-понятно каждому. А там уж сами пускай решают. Силком тут не заставишь. Но он был убежден, что найдутся люди, которые его поддержат, непременно поддержат, и тогда оживет, загомонит Дунина хата, далеко будут слышны гармонь, песни, топот-грукот.

Забирать Дуню Макар поехал в воскресенье. «Аккурат родины справлять». Денек выдался на славу: солнечно, тепло, тихо. Василек будто знал, ради чего тащит по песку повозку и деда на ней, рысцой бежал. Подустанет – замедлит бег, отдышится и дальше поспешает. Обратно тоже не надо было нокать и показывать кнут – копытил легко, с настроением.

–Тыр-р-р! – Макар натянул вожжи, хотя конь и сам бы остановился во дворе, куда доставил нового жителя Искани.– Тыр-р-р! Стой, Василь.

Макар нарочно говорил громко и тыркал умышленно, чтобы женщины, которые парили-жарили в хате, услышали и выбежали встречать Дуню с ди- тем. Не просчитался. Призыв его был услышан, и бабы уже спешили на- встречу, но подходили несмело, вытирая руки о фартуки, а когда Матруна первая поцеловала молодую мать, то и остальные за ней – чмок да чмок в щеку, Дуня аж растерялась, а Макар, бережно прижимая к груди дитя, сбоку нашептывал ей: «Ну, чего ж ты? Не стесняйся. Наклонися, девка, а то тетка Ганна не дотянется».

Макар так и вошел с малым в хату, покачал, убаюкал и осторожненько положил драгоценную ношу на кровать, отступил в сторонку, с улыбкой кивнул: ишь, угомонился. Ну-ну. А когда дитя спит, то и пусть. У него те-перь одна забота – спать. Нехай спит... Не мешайте. За спиной старика стояли женщины, тоже глядели во все глаза на белый сверток, из которого выглядывало розовое беззаботное личико.

–Вот и все, бабы. Вот мы и приехали,– вымолвил Макар.– А ты, Дуня, отдохни. Тебе не помешает. Сегодня твой день. Мы тут как-нибудь сами. Чуешь?

–Не нужно было етого, люди, – развела руками Дуня.– Ой, и бутылки вон стоят! Да сколько ж всего! Вы что это, соседи? Нет-нет, что вы! Разве ж у меня денег нет? Разве ж я б сама не купила?

–Ты вот что, молодица.– Макар взял Дуню под руку, повел в другую комнату.– Ты вот что... Отдохни пока тут. Ну? Накупляешься еще и ты. Когда в армию будем провожать твоего парня или женить. Чуешь?

–Чую, дед, чую...– Дуня опустилась на краешек дивана, и на ее гла зах заблестели слезы, а потом покатились, покатились по щекам, по губам, солью отложились на языке. Бабы – двери ж настежь в другую комнату – видели, как плакала Дуня... Они молча переглянулись, кивнули одна другой, что примерно могло означать: «Вот так, бабы, вот так...» – и опять за работу, которую никто, кроме них, не мог закончить. Через минуту-другую к ним вышел Макар, шепнул:

–Доглядите за мальцом. Я пойду мужиков созывать. Будем столы ставить да начинать. А то что-то невесело в хате. Сумно...