Под грязью - пустота

   – Не надо, Кирилл, ну пожалуйста, – простонал Нолик, – ну прости! Ну пидор я, ну облажался! Прости. В последний раз. Бля буду, в последний раз.

   Нолик не думал о пистолете, который все еще держал в руке, не думал о том, что пистолет взведен и достаточно просто нажать на спусковой крючок, и пуля свалит Кирилла, пробьет его грудь на вылет, как пробила грудь Зайца. Даже бронежилет не может остановить пулю из «ТТ».

   Но Нолик не думал об этом. Он хотел только одного, чтобы Кирилл не смотрел на него так, чтобы не приближался к нему со смертью в глазах.

   – Я на колени стану, хочешь? В натуре стану! – Нолик присел, заискивающе глядя снизу вверх в лицо Кирилла.

   – На колени?

   – На колени, смотри, становлюсь.

   Кирилл плюнул, плевок ударил Нолика в лицо. Он даже не попытался утереться. Пусть плюет. Лишь бы не выстрелил.

   – Кирилл, мент!

   – Что?

   – Смотри, мент!

   Нолик вскочил на ноги, обернулся к лесу, стараясь, чтобы пистолет в его руке не прыгал. Откуда здесь мент?

   С проселка на дорогу вышел милиционер. В черном полушубке, перетянутом портупеей, кобурой на животе. Три металлические лычки блеснули на погоне.

   Милиционер, увидев оружие, замер.

   – Мочить? – спросил Нолик.

   – Стой спокойно, урод, – негромко ответил Кирилл.

   Нолик опустил пистолет.

   Сержант стоял неподвижно. И похоже, даже не дышал, потому что пар изо рта не вырывался.

   – Иди сюда, – сказал Кирилл.

   Сержант не пошевелился.

   Кирилл спрятал пистолет в карман:

   – Иди сюда, служивый!

   Сержант затравленно оглянулся и сделал несколько шагов навстречу.

   – Не бзди, защитник закона, – подбодрил Кирилл. Пацаны с помповиками засмеялись.

   Нолик тоже спрятал пистолет в карман.

   Когда сержант подошел, Кирилл вытащил из кармана пачку сигарет, одну сигарету взял себе, пачку протянул милиционеру:

   – Закуривай, сержант, и заодно расскажи нам, что ты тут делаешь.

Глава 8.

   Наблюдатель

   Телу наплевать на желания и сомнения разума. Тело просто инстинктивно пытается выжить, заодно сохранить жизнь помятому комку серых клеток, мнящему себя властелином вселенной.

   Мозг еще прикидывал как быстрее добраться до автобуса, какое сделать выражение лица, чтобы поверили и впустили, а тело уже реагировало на изменения обстановки. Быстро и болезненно.

   Еще не сообразив зачем, Гаврилин рухнул как подкошенный и перекатился под куст, кое-где еще украшенный рыжими скукоженными листьями. Рухнул, даже не успев сгруппироваться, не успев выставить руки.

   От удара о землю все тело выгнулось, и Гаврилин чуть не закричал. Это уже слишком, дважды за какой-то час, своим раненным боком. Гаврилин вцепился зубами в свою руку чтобы не закричать.

   Боль увеличивалась, распирая горло, выдавливая из легких воздух и укутывая все вокруг черной пеленой. Тело согнулось, рука прижалась к поврежденному боку. Теперь тело уже не думало о спасении, оно полностью подчинилось боли. И только мозг, только усилие воли удержало Гаврилина на самом краю.

   Откуда они взялись? Откуда вынырнули эти четверо? Хотя… Это как раз понятно. Гаврилин поняв, что еще мгновение, и он просто прокусит себе руку, разжал зубы. Эти шли по его следу от самого дома.

   Быстро догнали, молодцы. Еще немного и он бы влип. Он бы не удержался и действительно сел бы в автобус.

   А если бы не было автобуса, то эти четверо точно заметили бы его в голом лесу. Повезло, подумал Гаврилин и застонал. У тела было свое мнение по этому поводу. Телу было больно. Оно даже перестало чувствовать холод.

   В глазах посветлело. Гаврилин осторожно отнял руку от раны. Снова пошла кровь. Теплая, но быстро остывающая.

   Автобус остановился. Ясное дело, четыре ствола – достаточно веский дорожный знак, запрещающий проезд. Хорошо аргументированный «кирпич». Как бы это выглядело, если бы он сел в автобус?

   Всеобщий столбняк, потом взгляды пассажиров, полные ужаса и ненависти, ведь он подставил бы их. И никто не пожалел бы о том, что этого парня в испачканной кровью одежде выволокли из автобуса.

   Что теперь? Сейчас они поймут, что в автобусе беглеца нет, зададут несколько вопросов пассажирам и выйдут. Потом…

   Они ведь пришли сюда по следам. Значит вернутся и попытаются снова их найти. Бежать…

   Не получится. Просто не выйдет. Он и дышит-то с трудом. Дождаться пока они его найдут? И к Крабу.

   «Дайте мне его глаз», всплыло в мозгу, «теперь ногу», хруст. Крик, безумный смех… Нет, только не это.

   Гаврилин посмотрел по сторонам. Лес светится насквозь. Куст, под которым он лежит – укрытие очень ненадежное. Если сейчас переползти глубже к лесу, то…

   Найдут. Двое вошли в автобус, двое с ружьями остались снаружи. У него есть не более пяти минут. В глубь леса…

   Куда? Лучше к дороге. Сразу возле знака поворота к селу дыбом стоит островок какого-то тростника. Гаврилин встал на колени. Только не наследить. Аккуратно.

   На коленях не получится, останутся борозды среди листьев. Нужно встать.

   Гаврилин, не отводя взгляда от людей возле автобуса, встал. Уже хорошо. Пригнувшись сделал несколько шагов. Боль остро отозвалась в боку, словно сидела в засаде. Чуть не задохнувшись, Гаврилин сделал еще несколько шагов. Возле тростника упал на колени.