Под грязью - пустота

   Надоело сидеть без информации. Тех, что пасли трассу, могли в любой момент хватится, а этих… С этими можно поговорить. Продемонстрировать удостоверение покруче и поговорить. А там – по обстоятельствам.

   Хорунжий аккуратно пристроился к гаишникам, держась метрах в ста сзади. В город он их не пустит, а пока пусть движутся спокойно.

   Грязь

   Лесничество было расположено не очень удачно. Если мерить напрямую, через лес, то от Усадьбы до него выходило меньше пятнадцати километров. Чтобы добраться до лесничества, нужно было выехать по дороге к трассе, а потом через пять километров снова свернуть в лес.

   Из обоих сел к хозяйству Петровича и его сына тоже добирались либо кружным путем, либо пешком, через лес. А поскольку обращались к Петровичу больше по вопросам хозяйственным, по поводу вырубки, то и приезжали сразу на машинах, по дороге.

   Так что, фраза «возле лесничества» у большинства обитателей сел и Усадьбы была равнозначна «у черта на куличках». Характеры у лесника и его сына были тяжелыми, руки липкими, поэтому если самого лесника по привычке называли не иначе как Петрович, то сын его был Жлобом. За глаза, естественно. При личном общении старались обходится вообще без обращений.

   Петровича и Жлоба с утра предупредили по телефону. Хозяин уже несколько лет назад приказал проложить к лесничеству линию армейского полевого телефона. На всякий случай.

   Узнав, что по лесу где-то бродит двуногая дичь ценой в тысячу долларов, Жлоб вопросительно посмотрел на отца.

   – Нечего по лесу шастать, – спокойно сказал отец, – либо они его поймают быстрее нас, либо он сам к нам выйдет. Как лось.

   Жлоб задумчиво почесал в затылке. Отцу он верил, но деньги…

   Отец прекрасно понимал состояние сына, поэтому снизошел до объяснения:

   – Вот прикинь. Побежал городской через лес. Почти голый побежал. До трассы двадцать километров и потом до города еще сто. Так?

   – Так.

   – Значит, бежать ему к трассе. Так?

   – Так.

   – И быстро бежать. По дороге и возле нее – его болезного ловят Хозяйские хлопцы. Ежли он, значит, по дороге пойдет, его сразу и возьмут. Значит, если он хочет сбежать, то пойдет мимо деревень через лес. Так.

   – Так, – снова подтвердил Жлоб, все еще не уловивший ход мыслей отца.

   – За ближним селом идут болота. И замерзнуть они еще не успели. Ну пройдет он по ним версты две, если сунется, а потом ножки идти перестанут, замерзнут. Так что, пойдет он наискосяк к трассе. Быстро пойдет. Верно?

   – Верно, – покорно подтвердил сын.

   – А через десять километров выйдет он к просеке под ЛЭП. Никак мимо не пройдет. И сразу сообразит, что по ней идти удобнее, а значит быстрее. Еще через пяток километров выйдет он замерзший к нам, никуда не денется.

   – А чего это он к нам попрется?

   – Дубина. Он же в лесу по морозу уже несколько часов проплутает, в костюмчике спортивном. Кто ж мимо теплого дома пройдет? Обязательно постучит и сказку какую-нибудь расскажет. А мы ему поверим.

   Человек с мороза, после стакана самогона глаз открыть не сможет, пока за ним не приедут. Понял? А как за ним приедут, то и деньги принесут.

   Жлоб восхитился отцовской сноровкой, выпил с ним по этому поводу еще по сто граммов, попытался устроиться поспать, но Петрович безжалостно выгнал его на мороз, заняться хозяйством.

   Признавая правоту отца, Жлоб тем не менее все время косился в сторону просеки. Не прозевать бы.

   После обеда отец разрешил передохнуть, но Жлоб уже не мог уснуть, а все сидел возле окна. Когда залаял Кунак, здоровенный кавказец, свободно бегавший по двору, Жлоб вскочил было с места.

   – Сиди! – приказал отец.

   – Так это…

   – Сиди. Пусть под забором постоит. Не ждут его, понял?

   – Понял.

   Кунак, захлебываясь лаем, бросался на забор еще минут пять. Потом Петрович не торопясь набросил телогрейку и вышел на крыльцо.

   – Кого там черт принес?

   Ответ не смог пробиться сквозь лай кавказца.

   – Кунак, замолкни! – Петрович спустился с крыльца и подошел к воротам. Пес подбежал к нему, ткнулся мордой в ногу.

   – Пусти погреться, хозяин, – сказал парень, стоявший за забором.

   Как и говорили по телефону – в спортивном костюме. Голова обмотана шарфом, на руках рукавицы.

   – Турист? – спросил Петрович, загоняя Кунака в сарай.

   – Какой там турист!

   – А что так? – Петрович открыл калитку, – Проходи.

   – Милиционер я, – хрипло выдохнул вошедший.

   – Милиционер? – Петрович демонстративно осмотрел пришельца с ног до головы.

   – Сержант.

   – Ты смотри, – восхитился Петрович, – сержант. Ну ладно, сержант, заходи в дом, согреешься – объяснишь. Вон, сын проводит!

   Петрович кивнул Жлобу, маячившему на крыльце, дождался пока гость скроется в доме и снова выпустил Кунака. Так оно надежнее.

   – Зовут тебя как, сержант? – спросил Петрович, рассматривая жмущегося к печке парня.

   – Василий Миляков.

   – Василием, значит, – Петрович сел к столу.

   – Сержант милиции Василий Миляков.

   – Что это за форма теперь такая у милиции? – поинтересовался Петрович и прикрикнул на сына, – Чего стоишь, налей человеку самогона.

   Жлоб, зачаровано рассматривавший тысячу долларов, греющуюся возле печки, вскочил и метнулся к шкафу.

   Миляков оторвался от печки и сел к столу напротив лесника:

   – У вас телефон есть?