Под грязью - пустота

   Рука стала наливаться тяжестью. Он не сможет долго так удерживать ружье. Не сможет…

   – Не повезло… – сказал Гаврилин и нажал на спуск.

   Кровь

   Нолик закричал. Темная масса ударом швырнула его лицом на забор. Адская боль обрушилась на плечо. Нолик дернулся.

   Чудовище рвало его тело, захлебываясь рычанием. Клыки рвали кожу и сухожилья.

   Нолик ударил по оскаленной пасти левой рукой. Вернее, попытался ударить, собака успела перехватить руку. И новая вспышка боли. Кисть захрустела на зубах.

   Крик, вырвавшись из груди Нолика, уже не прекращался. Больно же, больно!

   Собака рванула головой. Нет! На секунду, на крохотную секунду, собака оставила Нолика в покое, ровно настолько, чтобы он понял – у него больше нет руки. Больше. Нет. Руки.

   Нолик даже успел поднести к глазам то, что осталось от кисти. В лицо тонкой струйкой плеснуло что-то теплое. Кровь.

   Капли попали на лицо. В распахнутый криком рот.

   Собака снова метнулась вперед. К горлу. Нолик успел отклониться назад, и зубы снова сомкнулись на истерзанной руке.

   Больно, больно, больно, больно…

   Тело Нолика билось, разбрызгивая кровь. Запах и кровь доводили обезумевшую собаку до бешенства.

   Петрович замер в нерешительности. В каком-то остолбенении он переводил взгляд с дома на бьющийся клубок тел.

   Там, возле дома, человек, убивший – лесник сразу понял это – убивший его сына. Здесь…

   – Убери собаку! – через забор перепрыгнул Кирилл.

   – Я!..

   – Собаку!

   – Не-е-ет! – голос Нолика поднялся до животного визга.

   Собака впилась в его живот, мотала головой, разбрасывая в стороны ошметки и брызги.

   – Помоги!

   Кирилл ударил собаку ногой в бок. Изо всей силы. Кавказец взвизгнул, но не отпустил жертву. Кирилл схватил собаку за обрубленное ухо, приставил к голове пистолет так, чтобы не задеть Нолика и выстрелил.

   Крик человека и визг собаки слились в один жуткий звук. Кавказец отпустил Нолика, попытался повернуть голову к Кириллу, но тот, вцепившись в густую шерсть, удержал голову на месте и снова выстрелил. Еще раз.

   Собака замолчала, тело ее судорожно дернулось несколько раз и замерло.

   Кирилл разжал пальцы.

   Молчал и Нолик. Умер или потерял сознание, подумал Кирилл. Во двор спрыгнул водитель, которого Кирилл оставил в машине.

   – Чего тут у вас? Твою мать… – водитель чуть не наступил на тело Нолика.

   – Он возле дома, – сказал лесник, – возле дома.

   – Где?

   – Был на крыльце.

   Кирилл потянул к себе водителя за рукав:

   – Аккуратно вдоль сарая обойди дом. Я пойду справа.

   – Понял, – водитель щелкнул затвором пистолета.

   – А ты… – Кирилл толкнул Петровича, – пойдешь прямо к крыльцу, только медленно, так, чтобы не обгонять нас. Слышишь?

   Петрович смотрел на мертвую собаку, шевеля губами.

   – Петрович, мать твою…

   – Что?

   – Пойдешь прямо к крыльцу.

   – К крыльцу, – механически повторил Петрович безжизненным голосом, – к крыльцу.

   – Давай, – Кирилл бесшумно скользнул вдоль забора.

   Петрович недоуменно посмотрел ему вдогонку. К крыльцу? Зачем? Зачем?

   В дом? В дом, к сыну. В доме остался сын. Его убили. Я знаю, что его убил тот парень, которого я хотел продать Крабу.

   К крыльцу. В дом. Петрович двинулся через двор, даже не стараясь идти тихо. В дом. И Кунака убили. В дом. Сын. Он там, в доме. В доме.

   Петрович поднялся по скрипящим ступенькам. Вошел в дом.

   Сын был здесь. Его сын, которого он считал своей собственностью, своим батраком. И который все-таки был его сыном.

   Теперь он лежал возле стены. Его лицо… У него не было лица. Лесник обвел взглядом комнату.

   Разбитые часы. Изуродованный буфет, усыпанный осколками посуды и бутылок. Кровавая каша вместо лица сына. Тускло отсвечивающая коричневым гильза. Возле стены лежит другая. В лужице крови.

   Кровь на полу, на стене, на лице… Нету у сына лица.

   Петрович постоял над телом сына.

   – Кунака убили, – собственный голос прозвучал для него незнакомо, – слышь, сын? Жалко, да?

   Петрович обернулся к двери.

   – Ладно, ты полежи пока, я скоро. Я быстро. Ты полежи.

   Все очень просто, подумал Петрович, нужно просто найти того парня и привести его сюда. Пусть сын увидит, как… Или услышит. Я похороню их вместе. Вместе. Всех.

   – Я быстро, сын, туда и назад.

   Грязь

   Водитель не ответил на оклик Кирилла. Всего минуту назад сказал, что все у него нормально, а теперь промолчал. Это плохо.

   Кирилл пригнувшись перебежал к крыльцу, замер на мгновение.

   – Что там у тебя?

   Тишина.

   Кирилл сжал зубы, поднял пистолет двумя руками. На уровень лица. Шаг. Еще. В доме что-то стукнуло. Это лесник. Он словно ненормальный, не пригибаясь прошел через двор и вошел в дом.

   Сколько до угла? Метра три. Кирилл сделал еще шаг и услышал чей-то голос. Одно слово. Кирилл не разобрал какое. Очень спокойный голос. Чужой.

   Кирилл выглянул из-за угла, увидел водителя, хотел окликнуть его, но тут под ногами словно взорвалось.

   Огненный столб ударил снизу вверх в живот водителя, отбросил его на спину. Водитель даже не вскрикнул. Тело его ударилось в стену сарая и упало.

   Кирилл метнулся назад, за угол. Черт. Этот тип лежит возле самого угла. Чуть не нарвался. Кирилл почувствовал, как заколотилось сердце, навел пистолет на угол. Вниз, к земле. Потом попятился, поднял ствол пистолета.