Под грозой (сборник)

Долго-долго тянулась эта ночь. Хотелось поско-

рее рассвета, а он не приходил, тьма лежала на

окнах и только временами пробегали по стеклам,

как судороги боли по лицу, зловещие вспышки.

Сидели все кучкой на кровати. Трудно было

двинуться, шевельнуть рукой. Лица застыли, не

шли на язык слова и только глаза были широко

открыты и глядел оттуда темный, как ночь, страх.

Грохнул удар, зазвенела посуда и что-то круг-

лое скользнуло по стене.

Мать вскрикнула, заплакала опять Таня, холод

побежал по спине у Андрейки.

Сорвалось с гвоздя сито. Упало на пол и пока-

тилось к дверям. Смотрели на него со страхом,

и никто не двинулся, чтобы поднять его, так

и осталось оно темным кружком у порога.

Проходили длинные, жуткие, наполненные гро-

мыханьем, часы и казалось несколько ночей про-

шло в одну эту ночь.

Только на рассвете стала затихать канонада.

Вместе с темнотой уходил страх и на смену ему

пришло утомление.

Как сидели на кровати, так и легли кучкой

и заснули. И казалось, что это дышит и вздраги-

вает во сне одно измученное бессонной ночью тело.

11.

Утром Андрейка проснулся и опять услышал

тяжелое, сотрясавшее стены, буханье. Поднял

голову, и посмотрел на окно—мутный свет сочился

оттуда, и трудно было разобрать—дым ли это или

туман.

Рядом, уткнувшись лицом в подушку, .лежала

Таня, а за ней бабушка—видна была только согну-

тая спина и вытянутые ноги.

Вошла мать с поленцами дров в руках. Лицо

у нее было желтое, с темными пятнами под гла-

зами.

— Опять стреляют?— спросил Андрейка.

— Стреляют,— сказала мать, бросая дрова на

пол,—говорят, много домов разбили.

— И на нашей улице?

— Нет, они по большим улицам бьют.

Андрейка встал, потянулся. Ноги вялые, мутно

в голове, но страха, вчерашнего ночного страха—

уже нет. Да и стреляют сегодня как будто тише.

— Мать.

— Чего тебе?

— Вода у нас есть?

— Есть немного.

— Я сбегаю.

— Ну да, чтоб еще накрыло там.

— А как же без воды?

— Обойдемся.

Андрейка пошел к двери.

— Куда ты?—остановила его мать.

— На двор.

— Не бегай попусту.

И добавила тихо, как бы про себя:

— Одного нет, так еще и другого...

Андрейка вышел и остановился у входа.

Мутно и туманно на дворе. Туман как будто

смешался с дымом и повис над городом, холод-

ный и серый.

Тихо. Все словно вымерло.

Гукнула и рассыпалась грохочущими перека-

тами пушка. У Андрейки екнуло сердце. И вскоре

с другой стороны отозвалась другая. Андрейке

послышалось, как будто бы пронеслось что то

с шипеньем вверху. Он поднял голову и ничего

не увидел.

Хотелось выйти на улицу, но ноги были тяже-

лые и что то подкатывалось к груди, мешая

дышать. Он набрал в рот воздуха и с шумом

выпустил его.

Медленно, выжидая каждое мгновенье удара,

он пошел к воротам. Глянул вдоль улицы и уви-

дел, что у стены соседнего дома стоит с ведром

Гаврюшка и смотрит туда, где в серой мути пря-

тался вокзал.

— Эй, эй,—крикнул Андрейка.

Гаврюшка увидел товарища и бросился к нему.

Оба как то особенно обрадовались друг другу.

— Ты куда?— спросил Андрейка.

— По воду.

— Нам тоже нужно.

— Так пойдем вместе,—живо отозвался Гав-

рюшка.

— Ладно, сейчас ведро возьму.

12.

Пошли по улице, звеня ручками ведер.

Грохот пушечных выстрелов сотрясал воз-

дух, но вдвоем не было страшно, и нарочно хоте-

лось говорить громко, как будто ничего не было.

— Мы не спали всю ночь,— рассказывал Гав-

рюшка.—Как ахнет, ахнет, аж стены дрожат. Тетка

моя страстную свечку зажгла и всю ночь поклоны

бухала. А у соседей бабка, знаешь, что семечками

торгует,—залезла в погреб и сидела там всю ночь.

— Это зачем же?—засмеялся Андрюшка.

— А чтоб снарядом не попало.

— И теперь сидит?

— Нет, вылезла. Днем, говорит, не так

страшно.

— Да оно, знаешь...

Андрюшка не договорил.

Что-то с шипеньем и свистом пронеслось вдоль

улицы и шлепнулось на мерзлую землю.

Ребята остановились, посмотрели друг на друга,

как бы спрашивая: итти дальше или вернуться?

Из двора вышел пожилой человек, низенький,

коренастый, с ведеркой в руке,—ребята узнали

в нем сцепщика поездов Мухина. Он посмотрел на

ребят, на их оторопелые лица и сказал, подми-

гивая:

— Видели жучка? Вжикнул и носом в землю.

Да вы не бойтесь, это шальная. Вы по воду? Идем

вместе.

Двинулись дальше. Втроем стало веселее.

Мухин говорил, поглядывая в ту сторону, откуда

доносилось громыхание:

— Нам бояться нечего. Они через нас по горке

бьют. На горке батарея гайдамацкая стоит.

А в бою— самое главное—орудия подбить.

— А кто лучше бьет: большевики или гайда-

маки?— спросил Андрейка.

— Большевики лучше. У них артиллерия силь-

ней. Туман мешает, верного прицела нельзя взять,

а то они живо бы расправились с гайдамаками.

— Говорят, много народа побило,—сказал Гав-

рюшка.

— Бабьи сказки,—махнул рукой Мухин.— От

снаряда легче спастись, чем от пули. Снаряд

издали слышно.

— А если в дом попадет?

— Ну, тогда хуже. Осколками убить может.

Навстречу шла женщина с полными ведрами.

— Не боишься, тетка?—спросил Мухин.

Женщина поставила на землю ведра и сказала:

— Бойся, не бойся, а воды нужно. Долго еще

стрелять будете?

— А кто стреляет?

— Да все вы, мужики. Баба не стала бы стре-

лять.

— За то бабе и дорога—от печи до порога.

— Вы то широкие. Развели катавасию—житья

нет. Ишь бухают, ни дня, ни ночи, чтоб им

в животе так бухало.