Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Во время китайско-японской войны я наблюдала, как они проходили строем. Маршируя, дети распевали патриотические и военные песни. Несомненно, они верили, что если иноземные захватчики встретятся на их пути, то они уничтожат их всех до одного. Малыши очень мило смотрелись в военной форме защитного цвета и огромных кепи, в основном слишком больших для их крошечных головок.

Особенно бросались в глаза живые бойкие девочки; они сильно отличались от неуклюжих робких барышень былых времен и от своих деревенских сверстниц.

Возможно, это просто детские шалости, и не следует ожидать слишком многого от подобных начинаний. Тем не менее в них можно усмотреть перспективу обновления очень древнего Китая.

Сколь бы незначительной ни казалась до сих пор деятельность китайских властей по ликвидации неграмотности среди туземцев западных приграничных областей, она все же начинает приносить определенные плоды. Пусть зачинщики этого движения немного подождут: не будем их торопить. Самое необходимое качество в Азии — это терпение.

Помимо усилий, предпринимаемых в области народного просвещения, власти Сикана осуществляют другие проекты. Геологи отправляются на разведку полезных ископаемых; похоже, внедряются новые способы промывки золотоносных песков, встречающихся почти во всех районах, прилегающих к западной границе; но здесь пока добывают мало золота.

Было создано лесничество, призванное снова засадить горы деревьями, вместо уничтоженных угольщиками.

Это непростая задача. Несмотря на новые правила, угольщики и дровосеки продолжают вырубать еще уцелевшие леса, поднимаясь все выше и выше к вершинам. Одна местная жительница говорила мне, что сорок лет тому назад расположенная по соседству с Дацзяньлу долина и окрестные горы были покрыты лесом; сегодня же здесь трудно отыскать даже одно дерево.

Надо сказать, что большинство тибетцев, обитающих в этих краях, главным образом женщин, зарабатывает на жизнь в качестве дровосеков; каждый вечер они приносят домой на спине тяжелую вязанку дров, которую на следующий день очень выгодно продают на рынке. Угольщики — тоже тибетцы; иногда они приходят сюда издалека — из Ньяронга или других отдаленных мест, расположенных в четырех-пяти днях ходьбы от Дацзяньлу. Уголь, лежащий в корзинах, взваливают на яков, шествующих караваном. В окрестностях Дацзяньлу нет залежей каменного угля, а зимы здесь суровы, поэтому древесный уголь, как и дрова, пользуется повышенным спросом. От людей, для которых труд лесоруба или угольщика — единственный источник дохода, трудно требовать соблюдения новых законов, запрещающих рубку деревьев.

Во время моего пребывания в Сикане была предпринята попытка проведения лесопосадок вдоль дорог. Эту миссию возложили на солдат. Неопытные юнцы, нисколько не заинтересованные в порученном им деле, старались закончить работу как можно скорее. Они кое-как втыкали в землю среди камней или прямо в русле ручьев саженцы разной степени засохшести; некоторые из саженцев уже погибли или были лишены корней. Изрядное количество саженцев было украдено крестьянами или путниками, разбивавшими лагерь поблизости и желавшими развести огонь, чтобы вскипятить чаи. Те же солдаты, которые днем сажали деревья, порой вытаскивали их из земли в темноте. Дрова были ценным трофеем.

Власти Сикана разработали экономическую программу. Специальный отдел должен изучать методы развития земледелия и животноводства. Кроме того, ему предстоит заниматься такими проблемами, как орошение ряда районов, транспортировка и продажа сельскохозяйственной продукции, а также созданием промышленных предприятий на кооперативной основе.

Маленькие фабрики, производящие бумагу и металлическую утварь, получали кредиты; поощряются кожевенное производство, выделка тканей, одеял и ковров.

Китайцы по-прежнему противятся полезным начинаниям, предлагаемым властями. Как и в случае с обязательным посещением школ, местные жители встречают все нововведения равнодушно, а то и в штыки. Но энтузиасты настойчиво стараются претворить их в жизнь.

Попытки развития животноводства и торговля молочными продуктами потерпели полный крах. На высокогорном плато в Тайнине была построена ферма. Ее директор, назначенный властями, был способным человеком, получившим техническое образование во Франции; к сожалению, он не знал страны, куда его направили, и не разбирался в породах местных животных. К тому же этот человек не владел тибетским языком, как и китайцы, зачисленные к нему на службу. Все они могли бы быть прекрасными конторскими служащими в каком-нибудь китайском городе, но совсем не подходили на роль пастухов на высоте более 3000 метров. Приезжие ужасно страдали от холода, и их пугали длинные острые рога местных коров — дзомо и дис[138].

Здешние пастухи, могучие великаны кампа, нанятые слугами, смеялись над тщедушными китайцами, не приспособленными к этому суровому климату, а те собирались вокруг жаровень в хижинах и сидели там сложа руки. Убедившись в несостоятельности своих хозяев, тибетцы начали их обманывать и обирать.