Под грузом улик. Неестественная смерть

— Мистер Фетерстоун был очень одиноким человеком, — ответил Мерблс. — Доподлинно сказать не могу. Возможно, был очень мудр. Слыл большим скупердяем. Никогда не покупал себе новой одежды, не веселился на праздники, не женился, жил в тех же тесных темных комнатах, которые снял, когда был не имевшим практики адвокатом. Унаследовал от отца большой доход, но весь пускал в накопления. Портвейн приобрел его отец, умерший в 1860 году, когда моему клиенту было тридцать четыре. Он, то есть сын, скончался в девяносто четыре. Он говорил, что нет ничего приятнее предвосхищения, поэтому ничего не делал, жил отшельником и только представлял, что бы мог совершить. Вел подробный дневник, день за днем отражавший выдуманную действительность, которую автор так и не решился воплотить в реальность. Скрупулезно описывал семейную жизнь с женщиной своей мечты. Каждое Рождество и Пасху торжественно выставлял на стол бутылку сорок седьмого года и так же торжественно по окончании скромной трапезы убирал неоткупоренной. Истинный христианин, он ждал счастья после смерти, но, как видите, земные удовольствия откладывал насколько возможно. Он умер со словами: «Все обещанное да исполнится» — даже в эту минуту нуждаясь в гарантиях. Очень одинокий человек, совсем непохожий на современное поколение с его безрассудным духом.

— Какая необычная и трогательная история, — проговорила Мэри.

— Возможно, он настраивал сердце на недостижимое, — предположил Паркер.

— Кто знает, — ответил Мерблс. — Поговаривали, что дама его мечты не всегда была лишь мечтой. Просто он не мог принудить себя сделать предложение.

— А вот я, — бросил Импи, — чем больше слушаю разбирательства в суде, тем более склонен согласиться, что этот мистер Фетерстоун выбрал лучшую участь.

— И готовы в этом отношении последовать его примеру? А, сэр Импи? — спросил, едва усмехнувшись, солиситор.

Паркер посмотрел в окно. Начинался дождь.

Портвейн сорок седьмого года оказался действительно выдохшимся. Лишь слабый призрак его прежнего пламени и аромата витал над ним. Лорд Питер несколько мгновений качал бокал.

— Вкус страсти, преодолевшей зенит и превратившейся в скуку, — сказал он с внезапной торжественностью. — Осталось смело признать, что все мертво, и отставить в сторону.

Решительным движением он выплеснул вино в огонь. На губах снова заиграла насмешливая улыбка:

Преотличные дела:
Клайва смерть прибрала.
Что нам сказать об этом человеке?
Его не будет с нами в нашем веке[56]

.

Какая в этом четверостишии классическая мощь и краткость! Как бы то ни было, по существу дела мы можем сообщить многое, сэр.

С помощью Паркера Питер изложил законникам всю цепочку расследования от начала до дня, когда леди Мэри послушно явилась с ее версией ночных событий.

— Мистер Гойлс во многом проиграл, что не убийца, — продолжал Уимзи. — Ему бы пошла зловещая роль полуночного преступника. Но приходится иметь дело с тем, что есть. Надо выжать из него все, что возможно, как из свидетеля.

— Поздравляю вас и мистера Паркера с тем, что вы ак далеко продвинулись, — медленно заговорил Мерблс. — И с тем, как умно вы подошли к расследованию.

— Да, можно сказать, что у нас есть определенный результат, — кивнул детектив.

— Пусть даже отрицательный, — добавил Уимзи.

— Именно! — подхватил Импи с неожиданной резкостью. — Именно отрицательный. Затруднив дело защите, что вы намерены делать дальше?

— Очень мило! — возмутился лорд Питер. — Вы это говорите после того, как мы так много раскрыли!

— Допустим, — согласился барристер. — Хотя большинство из сказанного лучше было бы замолчать.

— Черт возьми, мы хотим добиться правды!

— Вот как? — сухо переспросил Импи. — А я нет. Не отдам за правду и двух пенсов. Мне нужно дело. Для меня неважно, кто убил Кэткарта, если я сумею доказать, что это не герцог Денверский. Будет достаточно, если удастся посеять по этому поводу весомые сомнения. Но тут ко мне является клиент с рассказом о некой ссоре, подозрительном револьвере, отказе от свидетельских показаний и неадекватном идиотском алиби. Я напускаю туман на присяжных, рассказывая о таинственных следах, несоответствии во времени, о загадочной молодой женщине, о сомнениях в том, что произошло: то ли разбой, то ли преступление на почве страсти. И тут вы объясняете следы, снимаете обвинения с неизвестного, раскрываете несоответствие во времени и мотивы юной дамы и таким образом возвращаете подозрения к изначальному моменту. Как вы полагаете, каков последует результат?

— Я всегда говорил, что профессиональный адвокат — самый аморальный на свете человек, а теперь в этом убедился, — проворчал Питер.

— Так-так, — вмешался Мерблс, — все это лишний раз доказывает, что нельзя почивать на лаврах. Вам надо продолжать, мой мальчик, и собрать больше улик определенного сорта. Если Кэткарта убил не Гойлс, нужно найти того, кто это сделал.