Под грузом улик. Неестественная смерть

— Бантер, — спросил он дворецкого, пока они шли по улицам старого города, — неужели я в самом деле способен обидеть, если этого делать не намерен?

— Не исключено, милорд, если ваша светлость простит мне мои слова. Живость ваших манер вводит в заблуждение людей с ограниченным…

— Аккуратнее, Бантер!

— Людей с ограниченным воображением, милорд.

— У благовоспитанных англичан воображения нет.

— Разумеется, нет, милорд. Я не имел в виду ничего пренебрежительного.

— О господи, репортер! Бантер, спрячьте меня скорее!

— Сюда, милорд! — Бантер увлек господина в холодную пустоту собора и торопливо зашептал: — Осмелюсь предложить… Давайте примем позу и внешний вид молящихся, если вам будет угодно меня простить.

Питер сквозь сложенные пальцы увидел, что к ним с осуждающим выражением на лице приближается церковный служитель. В этот момент в храм вошел преследовавший их репортер и вытащил из кармана блокнот. Служитель поспешно переключился на новую добычу.

— Витраж, под которым мы стоим, — начал он почтительным распевом, — носит название «Семь сестер Йорка». Говорят, что…

Господин и слуга выскользнули наружу.

Для визита в торговый город Степли лорд Питер облачился в поношенный норфолкский костюм, гетры с отворотами, старинную круглую шляпу с выгнутыми вниз полями и крепкие башмаки. В руке он держал тяжелый ясеневый хлыст. Питер с сожалением оставил дома любимую трость — крепкую коричневую палку, размеченную для сыскного дела на дюймы, со стилетом внутри и компасом на ручке, — решив, что она может настроить против него местных — мол, городской, надменный, презрительный. Наступившие последствия такой похвальной преданности своему искусству ярко иллюстрирует наблюдение Гертруды Ред[59]: «Самопожертвование — это не что иное, как печальная ошибка».

Питер въехал в сонный городок в одном из двухколесных риддлсдейлских экипажей — рядом Бантер, на заднем сиденье садовник. Если был бы выбор, он отправился бы сюда в рыночный день, надеясь повстречать самого Граймторпа, но время поджимало и он не решился пожертвовать ни одним днем. Стояло слякотное, промозглое утро, собирался дождь.

— Уилкис, есть здесь приличная гостиница, где можно остановиться?

— «Герб каменщиков» имеет хорошую репутацию, милорд. «Мост и бутылка» на площади. Или «Роза и корона» на другой стороне.

— Где обычно останавливаются в базарные дни?

— Наверное, в «Розе и короне», милорд. Там хозяин Тим Уотчет — редкостный болтун. А в «Мосте и бутылке» — Грег Смит, угрюмый сердитый мужик, но держит хорошую выпивку.

— Гм… полагаю, наш Бантер скорее соблазнится грубостью и спиртным, чем радушным хозяином. Отправимся в «Мост и бутылку», а если там ничего не вспомнят, переберемся в «Розу и корону» и попытаемся воспользоваться словоохотливостью Уотчета.

Они свернули во двор большого здания с каменным фасадом, где обнаружилась давно не обновляемая вывеска с настоящим названием: «Осажденный мост». На ней виднелись очертания крепостного моста с зубцами и бойницами. Своеобразная манера художника и послужила причиной того, что местные жители не называли заведение иначе чем «Мост и бутылка» (в соответствии с естественной ассоциацией). К принявшему лошадь сварливому конюху дружелюбно обратился сам Питер:

— Какое противное промозглое утро.

— Да-а.

— Покормите хорошенько. Я здесь некоторое время пробуду.

— Угу.

— У вас сегодня не много народу?

— Угу.

— А в рыночные дни работы хватает?

— Да-а.

— Полагаю, люди приезжают со всей округи?

— Но!

Лошадь сделала три шага вперед.

— Тпру! — приказал конюх.

Животное остановилось. Конюх отцепил постромки с оглоблей, и они, упав на землю, громко проскрипели по гравию.

— Но!

Конюх спокойно повел лошадь в стойло, повернувшись к дружелюбному гостю спиной. С таким пренебрежением к этому отпрыску знатного рода еще никто не относился.

— Очень смахивает на то, — пробормотал его светлость, — что это любимый постоялый двор фермера Граймторпа. Посмотрим, что здесь за бар. Уилкис, вы пока мне не нужны. Если хотите, пообедайте. Мы здесь некоторое время пробудем.

— Хорошо, милорд.

В баре мистер Грег Смит мрачно просматривал длинный счет. Лорд Питер попросил у него напитки для Бантера и себя. Хозяин гостиницы, посчитав это вольностью, кивнул в сторону буфетчицы. После этого роли гостей совершенно естественным образом разделились — Бантер, поблагодарив господина за полпинты, заговорил с девушкой, а лорд Питер почтил вниманием мистера Смита.

— Хороший вкус, мистер Смит, — похвалил он. — Мне порекомендовали заглянуть к вам ради хорошего пива, и я понимаю, что попал куда надо.

— Кхе… Теперь не то, что было раньше.

— По мне, лучшего не надо. Кстати, мистер Граймторп сегодня здесь?

— А?

— Мистер Граймторп сегодня утром в Степли?

— Откуда мне знать?

— Мне казалось, он всегда заворачивает к вам.

— Мм…

— Может, я перепутал название. Я знаю его как человека, который идет туда, где лучшее пиво.

— А?

— Если вы его не видали, значит, он сегодня не приехал.

— Куда?

— В Степли.

— Разве он не из здешних? Может приезжать и уезжать без моего ведома.