Под игом чудовищ. Книга 2

Пульты управления — всё верно: с циферблатами за стёклами, со стрелочками, тумблерами, и переключателями. Шкафы — с якобы электронной начинкой. Рукоятки и штурвалы в панелях в стенах — огромные, отлично начищенные и смазанные.

Фальшивка.

Правда, как уже отмечал, отлично сфабрикованная.

Потому что когда приказал своим настороженно-сумрачным ребятам-охранникам отделить с помощью монтировок и ломов переднюю панель пульта от его основания, сразу всё и увидел.

Ни к одному циферблату, рубильнику или рукоятке не подходит ни единого проводка! Не говоря уж о том, что сама основа пульта сделана из… Дерева! Крашенного.

Ага, смешно.

Правда, я не смеялся ни когда распотрошал до дна фальшивую, представлявшую собой просто бессистемно наваленный хаос из явно испорченных или просто сгоревших деталей, начинку шкафов, ни когда сам, и с помощью солдат посдирал все чёртовы шёлковые обои со стен, и даже приказал вскрыть половицы — у пульта и стен…

Нет в этой комнате ни машин для управления, ни проводки, по которой полагалось бы подавать: питание — к пульту, или управляющие сигналы — к этим самым управляемым машинам чёртова замка!

— Сержант.

— Да, милорд… пленник?

— Мне нужна верёвка. Достаточно прочная, чтоб выдержать мой вес, и достаточно длинная. Скажем, футов пятьсот-шестьсот. Извольте распорядиться.

Слышу, засопел мой ответственный за то, чтоб я не слинял, солдафон. Поясняю:

— Нет, я не сбегать собираюсь. Да и подумайте сами: даже если я спущусь со стен замка — куда я, без одежды и пищи, да ещё пешком, пойду по заснеженным равнинам, плоским как стол, да ещё по двадцатиградусному морозу? Не в тех я летах, чтоб изображать полярника, — вижу, пролетело мимо это слово. Не знает, стало быть. Тогда поправляюсь, — Пингвина. Так что — распорядитесь. Верёвку. А, да: ещё кусок доски. Примерно полфута на полтора. И пару-тройку факелов. А лучше — с десяток.

Пусть всё это доставят туда, куда сейчас пройдём и мы.

А именно — к той башне с разрушенной крышей, откуда вылетело чёртово помело с чёртовым чёрным Властелином.

К башне мы добрались быстро: она была в этом же, южном, крыле. Ближе к центру замка. Неподалёку, стало быть, от лже-берлоги. Единственное, что меня напрягало, так это то, что крышу восстановить никто, естественно, не догадался. Поэтому в выстывшей насквозь трубе царил лютый холод. Хорошо хоть, ветер не задувал и не завывал. Почти. Хотя ночью, думаю…

Стоя у дверного проёма, в единственном подходящем к башне на этом уровне коридоре, я долго смотрел вниз. Пришлось-таки сержанту послать за моей шубой. И тёплыми штанами с начёсом. И за шерстяной шапкой и шарфом.

Ну, а двойную петлю на одном из концов верёвки я сделал сам. Положил на неё доску. Приказал держать импровизированное сиденье над краем провала, уходившего, казалось, в самое сердце ледяного ада, пятерым особо крепким на вид молодцам. После чего уселся, надёжно ухватившись за верёвку правой, и держа факел в левой руке.

Предупредил пятерых насупленных и пыхтящих уже заранее, вояк:

— Уроните — попадёте прямиком под трибунал! Как изменники родины!

Мне ничего не ответили, но за подчинённых стало обидно сержанту:

— И что? Ваша милость и правда думает, что я позволю вам вот так, в одиночку, сбежать из-под нашего надзора?

— А почему — нет, сержант? Вы же утверждаете, что ваши люди обыскали тут каждый закуток?! Так что уверены: хода наружу из подземелий — нет! Ну и куда же я денусь?

Затем, выждав положенные полминуты, пока мой охранник снова сопел, и двигал кустистыми усами и бровями, «добиваю», говоря с нарочитой иронией:

— Миссия, порученная мне милордом Говардом и его Величеством настолько важна, что я про неё и говорить-то с вами права не имею. А ваша задача, как её обозначил тот же лорд Главнокомандующий, и ваш непосредственный начальник, лорд Жорес — сопровождать меня, и помогать во всём. (Разумеется, следя, чтоб я не сделал ноги.) Здесь же сбежать — точно некуда. Поэтому приказываю — опустить меня. Вот и опускайте! Плавно. Вперёд, в-смысле, вниз! Когда доберусь до дна — подёргаю за верёвку. Самый храбрый сможет спуститься ко мне. А хотите — хоть всей толпой. Чтоб проверить, в какую щель я забился. Пытаясь убежать или спрятаться. Или замёрзнуть.

Сержант решился:

— Спускайте!

Вот, укутавшись до глаз, и позаимствовав у бравого сержанта его метательный нож из-за голенища сапога, (разумеется, ничего бравому служаке об этом не сказав) я и двинулся вниз, стараясь только не поджечь свою верёвку.

Сверху, думаю, я смотрелся этаким светлячком в ночи, маятником, медленно раскачивающимся на всё удлиняющейся рукояти, и иногда матерящемся, когда стукался о стены, и искры или копоть попадали мне в глаза. Эти звуки, думаю, сильно портили торжественность момента…

Рассчитал я, в-принципе, верно.

Через где-то две минуты спустили меня до уровня, я так прикидываю, земли. Верёвки ушло футов двести. Но спуск, естественно, не прекратился. Ещё примерно двести футов преодолел за ещё две минуты. Стало быть, движемся уже в коренной скале. Потому что вокруг не каменные блоки, скреплённые потемневшей известью, а — сплошная скала.