Под юбкой у фрейлины

И для этой двери я нашел ключ. Открывал не без волнения, опасался встретить в квартире сварливую жену-старуху, которая тут же набросится на меня с проклятиями и упреками, а потом будет месяцами пилить как циркулярная пила.

Никто меня однако за дверью не поджидал.

Я очутился все в той же ясеневской квартире. За окном — знакомый двор. На стенах — все те же книги, в кухне — холодная Лысьва и Саратов с немецкой колбасой.

Тут и осенило меня.

Не было у меня никогда ни детей, ни друзей. Я никогда не был женат. Не застревал в метро. Не переходил через речку Тачу. Не существуют ни Натка, ни Марика, а мое прошлое — подлог, фальшивка, придуманная ИМИ.

Ты не человек, а фейк, бот, ончепир.

Нет у тебя родных и близких, но есть вложенная кем-то тоска по ним, боль за них. Ее вложили для того, чтобы легче было дергать за ниточки, управлять марионеткой. Способности тебе дали не для того, чтобы ты сады в автобусах разводил, а для того, чтобы ты для них что-то особенное, невероятное сотворил. Стрельба по памятнику была проверкой, сможешь ли. Сюжет хорошо разработан… и неизбежная кульминация ждет тебя за следующим поворотом.

За вами первый шаг, — сказал Колобок. Пора было этот шаг сделать.

Конец

Удивительно легко колдовать, когда знаешь, что, собственно, хочешь. Уже через несколько секунд после того, как я принял решение, рядом со мной сидело два моих двойника, или… представителя. Двойнику номер один, Джекилу, я сказал: «Не умничай, дави на сантименты!»

Он кивнул и пошел искать джип с старлеем и бугаем. Их он должен был попросить отвезти его к дому на Ломоносовском, в котором я когда-то жил, ностальгия мол, перед тем, как вершить судьбы мира и посетить живое божество в Кремле, хочу потрогать старые стены, приобщиться, напитаться.

Джекил перенял от меня все, кроме способности к изменению реальности: внешность, одежду, манеру говорить, голос. Надеюсь, он не подведет.

Для волкодава я припас другую обманку. Мое второе альтер эго, мистер Хайд, вовсе на меня не похожий, гнусный тип, похожий на Распутина, должен был отправиться в Кремль с чемоданом пиротехники и начать там палить. Волкодав подумает, что это я, и полетит туда.

Похлопал Распутина по плечу… он вылупил глаза и мрачно посмотрел в пол… представил себе, как он идет от Благовещенского к Архангельскому собору. И вот, он уже там, а я все еще у себя в Ясенево, у окна стою, чтобы меня получше видно было.

План заработал… старлеев «Чероки» прополз по нашему двору к арке дома напротив и выехал на Голубинскую. А я вышел на лестничную клетку, открыл окно и прислушался. Со стороны центра донеслись глухие раскаты… это орудовал мистер Хайд.

Я зашел в квартиру, попрощался с книгами и закрыл глаза.

А когда я их открыл, я уже стоял на небольшом заснеженном балконе на двадцать восьмом этаже главного здания МГУ и смотрел с высоты на любимый город.

Я знал, что у меня есть минутка-две, не больше. Волкодав, поглядев на Распутина, мигом раскусит мою детскую хитрость. Может быть, еще и помучает перед смертью. Мне однако было уже все равно.

Я сделаю первый ход, мой единственный и самый важный ход, который для вас, колобки-волкодавы, будет последним. Сейчас я пошлю ЕГО и всех вас в ад!

Закрыл глаза и представил себе, как со всех сторон подлетают к Москве трайденты и минитмены.

На месте Кремля образовался огненный шар… мгновенно вырос… и прыснул смертоносным светом.

Андреевский зал

Я почувствовал палящее дыхание смерти… но жар вдруг отступил… огненный пузырь начал сжиматься, а разрушенные и сожженные взрывом московские дома — восстанавливаться.

Москва восставала из руин на моих глазах… последними склеились и поднялись как модернистские матрешки ново-построенные небоскребы.

А меня выдернуло с балкона и понесло, понесло как бумажного воробья… через Москву-реку… и дальше, дальше… и вот, я уже стою в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца с голубыми шторами на окнах… передо мной под резным позолоченным балдахином с горностаями сидит на троне — САМ. За ним — двуглавый орел, корона, над балдахином — огромная золотая звезда… Солнце что ли.

Сам… на реального Путлера и не похож… скромный человек с европейскими чертами лица, одет в костюм с бабочкой, в руке — маленькая китайская чашечка, кажется, с халвой… ножки аккуратно на подушечку поставил… ботиночки… как два утюжка… На меня посмотрел спокойно, без ярости, ласково даже, ухмыльнулся правда чуточку криво, как сутенер, и сказал бархатным баритоном с перышком: Приветствую вас в Кремле! Вот вам подушка, садитесь прямо на паркет… а я уж тут посижу… редко, знаете ли, выпадает возможность… вот так по-царски посидеть.

Кинул мне узорчатую подушку. Я подушку поймал, но так и остался стоять.