Под южными небесами

-- Русскій сезонъ теперь,-- отвѣчалъ докторъ.-- Теперь въ Біаррицѣ пріѣзжихъ русскихъ больше всѣхъ національностей. Стали, правда, наѣзжать англичане, но англійскій сезонъ еще не начался. Англійскій сезонъ начнется съ конца октября. Русскіе уѣдутъ и начнется англійскій сезонъ. А теперь сплошь русскіе. Русская рѣчь такъ и звенитъ на Плажѣ. Да вотъ даже сзади насъ разговариваютъ по-русски,-- шепнулъ докторъ, наклонившись къ Глафирѣ Семеновнѣ.

И дѣйствительно, сзади супруговъ Ивановыхъ разговаривали по-русски. Двое мужчинъ -- одинъ въ сѣрой фетровой шляпѣ, а другой въ испанской фуражкѣ съ дномъ, нависшимъ на лобъ, смотрѣли на удалявшуюся къ водѣ генеральшу и обсуждали статьи ея тѣлосложенія.

-- Что вы, помилуйте... Вотъ ужъ кого не нахожу-то хорошо сложенной!-- говорилъ усачъ въ шляпѣ.-- Это пристрастіе съ вашей стороны къ ней и больше ничего. Что вы у ней хорошаго находите? Скажите. Бедра у ней плоскія, талія необычайно низка...

-- Но бюстъ, бюстъ,-- перебивалъ его бородачъ въ испанской фуражкѣ.

-- Полноте... и бюстъ ничего не стоитъ. Во-первыхъ, она ожирѣла... Я два раза стоялъ на пескѣ у самыхъ волнъ и видѣлъ, какъ она выходила изъ воды, накидывая на себя пеньюаръ, но, право, ничего, кромѣ икръ, не находилъ хорошаго

-- А! за икры вы сами стоите. Но развѣ этого мало?-- вскрикивалъ бородачъ въ испанской фуражкѣ.-- Наконецъ, лицо, шея...

-- По моему, ужъ губернаторша-то куда статнѣе, нужды нѣтъ, что она некрасива лицомъ.

Глафира Семеновна слушала и удивлялась.

-- Что они говорятъ! Боже мой, что они говорятъ!-- прошептала Глафира Семеновна, обратясь къ мужу и доктору, и покрутила головой.-- Разбирать по частямъ женщину, какъ лошадь!...

-- Здѣсь это заурядъ...-- тихо отвѣчалъ ей докторъ.-- Сюда за этимъ пріѣзжаютъ. Здѣсь всѣ такъ.

А сзади Глафиры Семеновны уже слышалось:

-- Во-первыхъ, у этой гречанки гусиная шея, во-вторыхъ, у ней лошадиное лицо. Да я не понимаю, кто это и выдумалъ, что гречанки могутъ быть статны. Вотъ итальянки -- тѣ наоборотъ.

-- Нѣтъ, я, кажется, ни за что не рѣшусь здѣсь купаться,-- проговорила Глафира Семеновна.-- Ужъ одно, что нужно пройти мимо тысячи глазъ... Мимо сотни биноклей...

-- Совсѣмъ, какъ сквозь строй...-- поддакнулъ Николай Ивановичъ.

-- А всѣ эти пересуды!.. У кого гусиная шея, у кого бычьи ноги.

-- Мода, что вы подѣлаете!-- сказалъ докторъ.-- Но вѣдь здѣсь есть мѣста, гдѣ вы можете купаться такъ, что на васъ никто и не взглянетъ. Около Port des Peclieurs, напримѣръ. Тамъ можно купаться даже безъ беньеровъ, потому, что тамъ бухточка и даже безъ прибоя волнъ. Плавать даже можно, тогда какъ здѣсь вѣдь никакой пловецъ не проплыветъ. Но тамъ, въ этой спокойной бухточкѣ, почти никто не купается.

-- Сраму хотятъ,-- закончилъ Николай Ивановичъ.

-- Именно сраму... Вѣдь это ужасъ что такое!-- прибавила Глафира Семеновна.

Купальщицы начали выскакивать изъ кабиновъ все чаще и чаще. Беньеры были всѣ разобраны. Свободнымъ стоялъ только одинъ беньеръ -- коренастый старичекъ съ сѣдой бородой клиномъ. Глафира Семеновна тотчасъ-же это замѣтила и сказала:

-- Смотрите, старичка-то беньера никто не беретъ. Молодые беньеры разобраны, а онъ безъ дѣла.

-- Никто, никто. Онъ совсѣмъ безъ дамской практики. Вотъ развѣ дѣтей приведутъ купать, такъ его возьмутъ -- отвѣчалъ докторъ.-- Помилуйте, зачѣмъ старика брать, если есть статные молодые красавцы! Здѣсь поклоненіе пластикѣ.

А купальщицы все прибывали и прибывали. Нѣкоторыя выскакивали изъ отдѣленія кабиновъ на Плажъ, какъ кафешантанныя пѣвицы на сцену къ рампѣ, припрыгивали и бѣжали на встрѣчу волнамъ.

Степенно шли бородатые и усатые мужчины къ водѣ. Эти были, по большей части, безъ плащей и всѣ безъ головныхъ уборовъ и безъ купальной обуви. Нѣкоторые докуривали на ходу окурки папиросъ и сигаръ. Они шли туда-же, гдѣ купались и женщины, по дорогѣ останавливались, давали дорогу вышедшимъ уже изъ воды женщинамъ, направлявшимся въ кабины одѣваться. На мужчинъ публика какъ-то мало обращала вниманія. Объ нихъ совсѣмъ и не разговаривали, хотя кое-кто изъ сидѣвшихъ на галлереѣ дамъ и направлялъ на нихъ бинокли. Впрочемъ, когда показался одинъ красивый прихрамывающій усачъ въ черномъ фланелевомъ купальномъ костюмѣ, одна дама, влѣво отъ Глафиры Семеновны, сказала своей собесѣдницѣ по-французски:

-- Это испанскій капитанъ. Онъ недавно дрался на дуэли изъ-за какой-то наѣздницы, былъ раненъ и вотъ теперь хромаетъ. Смотрите, какой красавецъ!

Слышалъ или не слышалъ испанскій капитанъ эти слова, но остановился и сейчасъ-же началъ позировать и крутилъ свой черный усъ.

Вышла изъ воды какая-то черноглазая купальщица съ красивыми глазами и распущенной черной косой. Она переходила набережную и направлялась въ кабины одѣваться, ловко и кокетливо отбрасывая рукой назадъ пряди своихъ волосъ. Двое мужчинъ, очевидно ожидавшіе ея выхода изъ воды, посторонились и зааплодировали ей. Она поклонилась, весело улыбаясь, и побѣжала одѣваться.

-- Да это купанье совсѣмъ что-то въ родѣ сцены, въ родѣ представленія! Здѣсь даже и аплодируютъ купальщицамъ, какъ актрисамъ!-- воскликнула Глафира Семеновна.