Под камнями

– Извини, хотел уточнить: дальше – это куда? – в его голосе появились нотки сарказма, он вызывающе глянул на девушку.

– Ну… туда, – Поли кивнула в тьму в глубине пещеры.

– А если хода нет?

– Ход есть всегда, не всегда проходимый, правда, – вмешался в их разговор Дейв, постепенно возвращающийся к реальности.

Откинувшись на камень, он пытался оценить их новое положение, его не так волновала рана и заваленный вход в пещеру, как то, что они увидели за ее пределами. Это было похоже на бред, на агрессивные коллективные галлюцинации. Если бы он и сейчас не слышал отдаленный животный гогот, он бы подумал, что они надышались ядовитых паров на болоте.

– Ладно, спрошу по-другому: если ход неподходим? – продолжал гнуть свое Бэд.

Его занудство – единственное, что раздражало ребят; если Бэд ловил нужную волну, доводил буквально до белого каления любого, кто вступал с ним в полемику.

– Ладно, отвечу тебе по-другому: завал мы втроем не разберем, у нас только один путь, и он… туда, – Поли опять демонстративно указала надкусанным батончиком в темноту.

На лице Бэда отразилась печать отчаяния. Он ненавидел пещеры всем своим нутром. Он любил горы, но снаружи, а не внутри. Если был выбор, он всегда шел вверх, но никогда не торопился спускаться в темноту земли. Затхлый воздух, узкие проходы, по которым чаще надо проползать словно земляной червяк, рискуя застрять и остаться навсегда придавленным очередным булыжником, непроглядная темнота, разрезаемая только налобными фонарями, и огромные тонны камней над головой. Это все вписывалось в картину его личного ада. Он был готов на ненормально низкие температуры, ветер, готовый сдуть кожу с открытых участков лица, обрывистые склоны, острые пики, риск сорваться в бездонное ущелье, но зато без темноты и затхлости.

– Шикарно, я в восторге!!! Я просто счастлив! – Бэд уже представлял все прелести спелеологи по системе «все включено, ничего не выключено».

Примерно через час, когда все более-менее успокоились от гонки, не спеша приготовили снаряжение, все еще раз перепроверили, нужно было идти. Поли еще раз убедилась, что повязка на руке Дейва сдерживает кровь и в целом справляется со своей задачей вполне достойно.

К их гардеробу добавились очки ночного видения – на самый крайний случай, когда использование фонаря может привлечь излишнее внимание, и альпинистские веревки за спиной.

Нотка нарастающей тревоги перед темнотой, которой предстоит тебя поглотить, она была у каждого, и каждый пытался не выдавать ее, но они видели ее в глазах друг друга. Они делали это тысячу раз, но привыкнуть, казалось, было невозможно. Хотя без этого они не представляли жизни: без риска, без рюкзака за спиной, без кобуры на поясе, без боли в мышцах, без бессонных ночей, заряженного «макарова» и холодного клинка в руке. Пан или пропал.

За завалом еще отдаленно была слышна возня, когда многовековую темноту пещеры разрезало три фонаря и троица покинула место привала, углубляясь дальше в неизвестность.

На удивление, пещера начиналась достаточно ровно, словно они шли по коридору, изредка посматривая на острые сосульки сталактитов над головами, но и их становилось значительно меньше.

– Такое чувство, что тут делали проходы, будто подчищали неровности, сглаживали их и внизу, и наверху, – Поли пыталась на стенах увидеть следы орудий, уж слишком широко и спокойно вел их ход.

– Если подходы сделаны специально, то они к чему-то ведут, – заметил Бэд.

– Надеюсь, кенгуру не гнездуются в горах? – хотел разрядить обстановку Дейв, но от одной мысли о возможности такого развития событий ему стало не по себе. Боль от руки все еще пульсировала по телу, и от одной только мысли напомнила о себе с новой силой.

Все молча переглянулись, пытаясь оценить степень шутки и реальной возможности такого развития событий.

– Нам тогда крышка, ребят, я отвечаю, – Бэд покачал головой, пытаясь отогнать кадры, в которых где-то глубоко под тоннами камней их расчленяют плетьми, делая очередным ужином для чудовищных отродий из старинных фолиантов, которые цитируют старики темными зимними вечерами, искоса поглядывая на ледяной лунный диск за окном, заперев покрепче засовы на дверях.

– Давайте тише и быстрее, – Поли инстинктивно опять сжала клинок.

Даже небольшой шорох уносился эхом в глубину, рикошетя от стен бесконечного прохода. Дейв шел чуть впереди, вглядываясь в темноту, пытаясь прислушиваться, но, кроме легкого стука их шагов и эха от них, тишина была утопическая, именно от такой тишины и сходят с ума, начиная слышать, как кровь течет по венам. Проход был слишком спокойным, слишком правильным, он нагнетал скуку и сон несменяемой темнотой и каменными стенами.

Минут через двадцать Поли дернула его за руку, приостанавливая и прикладывая палец к губам, второй рукой жестом останавливая Бэда, пытаясь прислушаться.

– Я что-то слышала, – только губами прошептала девушка.

Все замерли не дыша, вслушиваясь в черноту.

– Барабаны? Что за херня? – прошептал Бэд еще тише, практически ультразвуком.