Под кардинальской мантией

- Дело очень просто, - ответил я, улыбаясь. - Капитан оскорбил вас вчера и сегодня он поплатится за это. Вот и все. Или нет, это не все, продолжал я, понизив голос и говоря совершенно другим тоном. - Если я удалю его, это будет полезно для вас, мадемуазель. Вы поняли меня? Я думаю, что сегодня уже не будет никаких обысков.

Она издала какое-то восклицание и, схватив меня за руку, посмотрела мне прямо в лицо.

- Вы убьете его? - пролепетала она.

Я утвердительно кивнул головой.

- Почему нет?

Дыхание вернулось к ней. Она стояла, прижав одну руку к груди, и смотрела на меня.

- Да, да, почему нет? - повторила она, сжав зубы. - Почему нет?

Ее рука продолжала лежать на моей, и пальцы судорожно сжались. Я уже начинал хмуриться.

- Почему нет? Значит вы это придумали для нас, мосье?

Я кивнул головой.

- Но как вы это сделаете?

- Об этом уж не беспокойтесь, - ответил я и, повторив ей, чтобы она увела сестру наверх, повернулся к дверям. Моя нога была уже на пороге, и я готовился встретить своего противника, как вдруг услышал позади себя движение. Через секунду ее рука опять лежала на моей.

- Подождите, подождите одну минуту! Идите сюда, - задыхаясь пролепетала она.

Я обернулся. От прежней улыбки и румянца не осталось и следа. Лицо мадемуазель было бледно, как белая стена.

- Нет, - отрывисто сказала она, - я ошиблась! Я не хочу этого, я не желаю участвовать в этом. Вы придумали это прошлой ночью, господин де Барт. Это убийство!

- Мадемуазель! - с недоумением воскликнул я. - Убийство? Что вы говорите? Это дуэль!

- Это убийство, - настойчиво повторила она. - Вы задумали это ночью. Вы сами так сказали.

- Но я рискую при этом собственной жизнью, - резко возразил я.

- Все равно, я не желаю участвовать в этом, - сказала она слабым голосом.

Она дрожала от волнения и избегала смотреть на меня.

- Ну, пусть это падет на мою голову, - резко ответил я. - Во всяком случае, теперь уже поздно идти на попятный, мадемуазель. Они ждут меня. Но сначала позвольте мне попросить вас удалиться отсюда.

С этими словами я отвернулся от нее и вышел из комнаты, полный самых противоречивых мыслей. "Во-первых, - думал я, - что за странные существа эти женщины. Во-вторых, убийство! Только потому, что я подготовил дуэль заранее и вызвал ссору? Никогда я не слыхивал ничего столь чудовищного. Станьте на такую точку зрения, называйте каждого, кто готов с оружием в руках отстаивать свою честь, Каином, - и много клейменых лиц появится на некоторых улицах". Я рассмеялся при этой мысли и продолжал свой путь по садовой дорожке.

Тем не менее я начинал понимать, что собираюсь совершить неблагоразумный поступок. Лейтенант во всяком случае останется здесь, а он - тертый калач, еще более опасный человек, нежели капитан. Наконец, и солдаты тоже еще будут в деревне. Что, если они разъярятся против меня за смерть начальника и станут преследовать, невзирая на полномочия, данные мне монсеньером. Глупое положение будет в самом деле, если накануне успеха меня выживет из деревни какая-нибудь кучка солдат.

Эта мысль так не понравилась мне, что я невольно замедлил шаги. Но отступать действительно было поздно.

Капитан и лейтенант ожидали меня на маленькой лужайке, шагах в пятидесяти от дома, - там, где узенькая дорожка пересекала широкую аллею, по которой прогуливались мадам и мадемуазель в первый день моего пребывания в замке. Капитан снял свой дублет и стоял в одной рубахе, прислонившись к солнечным часам, с обнаженной головой и шеей. Он уже вынул свою шпагу и нетерпеливо рыл ею землю. Я обратил внимание на его могучий, нервный торс, и двадцать лет тому назад этот вид мог смутить меня. Но теперь малодушные мысли были чужды мне, и, хотя с каждой минутой я чувствовал все большую неохоту драться, сомнение в исходе дуэли не играло роли в моих соображениях.

Я начал медленно готовиться и, чтобы выиграть время, охотно нашел бы какой-нибудь недостаток в выбранном им месте. Но солнце было настолько высоко, что не давало преимущества ни той, ни другой стороне. Почва была превосходна, и место выбрано удачно. Я не находил никакого предлога, чтобы отделаться от этого поединка, и уже готовился отдать своему противнику честь и начать атаку, как вдруг неожиданная мысль осенила меня.

- Одну минутку, - сказал я. - Позвольте вас спросить, капитан: если я вас убью, что станется с вашим поручением?

- Об этом можете не беспокоиться, - насмешливо ответил он, превратно толкуя себе мою медлительность и нерешительность. - Напрасно вы на это рассчитываете, сударь. Во всяком случае, это не должно стеснять вас. У меня есть лейтенант.

- Да, но что станется с моей миссией? - прямо спросил я. - У меня нет лейтенанта.

- Вам следовало раньше подумать об этом и не затевать истории с моими сапогами! - презрительно возразил он.

- Это правда, - сказал я, не обращая внимания на его оскорбительный тон. - Но лучше поздно, чем никогда. Вникая теперь в дело, я нахожу, что мой долг по отношению к монсеньеру не позволяет мне драться.