Под кардинальской мантией

Я выпил и сел к столу. Уже около месяца я не слышал музыки игральных костей, и искушение было непреодолимо. Тем не менее игра доставляла мне мало удовольствия. Я бросал кости, выигрывал его кроны - он был сущий ребенок в этой игре, - но мои мысли были в другом месте. Здесь что-то таилось, чего я понять не мог; я чувствовал какое-то новое влияние, на которое я не рассчитывал; здесь крылось что-то столь же непонятное, как и присутствие войска. Если бы капитан прямо отверг мое вмешательство, выгнал меня за двери или велел посадить на гауптвахту, я еще догадался бы, в чем дело. Но эти нерешительные намеки, это пассивное сопротивление ставило меня в тупик. Не получили ли они каких-нибудь известий из Парижа? Может быть, король умер? Или кардинал заболел? Я спрашивал их об этом, но они говорили: "Нет, нет, ничего подобного!" - или давали мне уклончивые ответы. И когда пришла полночь, мы все еще играли и говорили друг с другом загадками.

Глава IX ВОПРОС

- Подмести комнату, сударь, и убрать этот хлам? Но господин капитан...

- Капитан в деревне, - невозмутимо ответил я. - Поворачивайся скорее, любезный. Не разговаривай. Дверь в сад оставь открытой, так.

- Конечно, сегодня прекрасная погода... И табак господина лейтенанта... Но господин капитан...

- Не приказывал? Зато я приказываю, - ответил я. - Прежде всего убери эти постели. И пошевеливайся, голубчик, или я найду чем расшевелить тебя!

- А сапоги господина капитана? - через минуту послышался вопрос.

- Вынеси их в коридор.

- В коридор? - повторил он, глядя на меня.

- Да, идиот, в коридор!

- А плащи, мосье?

- Там есть гвоздь за окном. Повесь их, пусть проветриваются.

- Проветриваются? Они слегка сыроваты. Но... Готово, готово, сударь, готово! А кобуры?

- И их также, - сердито ответил я. - Выбрось их отсюда! Фи! Вся комната пропахла кожей. Ну, теперь надо очистить очаг. Стол поставь перед открытой дверью так, чтобы мы могли видеть сад. Так! И скажи кухарке, что мы будем обедать в одиннадцать часов и что к обеду выйдут мадам и мадемуазель.

- В одиннадцать? Но господин капитан заказал обед к половине двенадцатого.

- В таком случае пусть кухарка поторопится. И заметь, если обед не будет готов к тому времени, как мадам выйдет сюда, ты вместе с кухаркой жестоко поплатишься за это.

Он вышел, и я оглянулся вокруг. Чего еще недоставало? Солнце весело сияло на лощеном полу, воздух, освеженный прошедшим ночью дождем, свободно проходил сквозь отворенную дверь. Несколько пчел, уцелевших с лета, жужжали снаружи. В очаге потрескивал огонь, и старая собака, слепое и дряхлое создание, грелась подле него. Больше ничего я не мог придумать и молча следил за тем, как человек накрывал стол.

- На сколько приборов, мосье? - спросил он с тревожным видом.

- На пять, - ответил я, не будучи в состоянии удержаться от улыбки.

В самом деле, что сказали бы у Затона, если бы видели, что Беро превратился в хозяйку? На стенной полке стояла белая глазированная чаша старинного фасона, времен Генриха II. Я снял ее, положил в нее несколько поздних цветов, поставил ее посредине стола и отошел, чтобы издали полюбоваться ею. Но через мгновение, когда послышались женские шаги, я с каким-то испугом убрал ее, и мое лицо вспыхнуло от стыда. Но тревога оказалась напрасной, а я через несколько минут принял иное решение и снова поставил чашу на место. Давно уже я не делал подобных глупостей!

Но когда мадам и мадемуазель сошли к обеду, им было не до цветов и не до наслаждения комнатой. Они слышали, что капитан рыщет по всей деревне и по лесу в поисках беглецов, и там, где я рассчитывал увидеть комедию, нашел трагедию. Лицо мадам было так красно от слез, что от ее красоты не осталось и следа. Она вздррагивала и пугалась при каждом звуке и, не найдя слов в ответ на мое приветствие, могла только упасть в кресло и молча заливаться слезами.

Мадемуазель была не в более веселом настроении. Она не плакала, но ее обращение было сурово и гневно. Она говорила рассеянно и отвечала с раздражением. Ее глаза блистали, и видно было, что она силится сдержать слезы и прислушивается к каждому звуку, доносившемуся извне.

- Ничего нового, мосье? - сказала она, садясь на свое место и бросая при этом на меня быстрый взгляд.

- Ничего, мадемуазель.

- В деревне обыск?

- Кажется, что так.

- Где Клон?

При этом она понизила голос, и на лице ее усилилось выражение тревоги. Я покачал головой.

- Думаю, что они его заперли где-нибудь, - ответил я, - и Луи также. Я не видел ни того, ни другого.

- А где?.. Я думала найти их здесь, - пробормотала она, искоса поглядывая на два пустых места.

Слуга принес кушанья.

- Они скоро будут здесь, - спокойно ответил я. - Но не будем терять времени. Немного вина и пищи подкрепят силы мадам.

- Мы переменились ролями, - сказала она с печальной улыбкой. - Вы сделались хозяином, а мы - гостями.

- Пусть будет так, - весело сказал я. - Советую вам отведать это рагу. Полно вам, мадемуазель, ведь голодать не полезно ни при каких обстоятельствах. Хороший обед не одному человеку спас жизнь.