Под кардинальской мантией

Где-то позади нас, в темном лесу, вероятно, недалеко от окраины деревни, прятался мосье де Кошфоре. В большом доме, сверкавшем впереди своими двадцатью освещенными окнами, расположился отряд солдат, явившихся из Оша для поимки этого человека. Между тем и другим, идя рядом в ночной тьме, в молчании, которое было для каждого из нас красноречивее всяких слов, находились мадемуазель и я: она, знавшая так много; я, знавший все, все, за исключением одной маленькой вещи!

Мы достигли замка, и я посоветовал ей пойти вперед одной и пробраться в дом тайком, так же, как она вышла оттуда; я же хотел подождать немного, чтобы она успела объяснить все Клону, а затем уже постучаться в дверь.

- Мне не позволяют видеться с Клоном, - медленно ответила она.

- Ну так пусть ваша служанка предупредит его, - сказал я, - иначе он чем-нибудь выдаст меня.

- Нам не позволяют видеться и с нашими служанками.

- Что вы говорите? - с изумлением воскликнул я. - Но это возмутительно! Вы же не пленницы!

Мадемуазель резко засмеялась.

- Не пленницы? Конечно, нет, потому что капитан Ларолль велел передать нам, на случай, если мы будем скучать, что он будет рад занять нас своей беседой... в гостиной.

- Он занял вашу гостиную?

- Он и его лейтенант. Впрочем, нам, бунтовщицам, нельзя жаловаться, горько добавила она. - Наши спальные оставили за нами.

- Хорошо, - сказал я. - В таком случае мне придется как-нибудь самому уладить дело с Клоном. Но у меня есть еще одна просьба к вам, мадемуазель: я желал бы, чтобы вы и ваша сестра завтра в обычное время сошли вниз. Я буду ждать вас в гостиной.

- Нельзя ли избежать этого? - сказала она испуганно.

- Вы боитесь?

- Нет, сударь, я не боюсь, - с гордостью ответила она, - но...

- Вы придете?

Она вздохнула и потом наконец сказала:

- Хорошо, я приду, если вы желаете этого.

С этими словами она скрылась за углом дома, а я невольно улыбнулся при мысли о замечательной бдительности этих достойных офицеров. Мосье де Кошфоре свободно мог быть с сестрою в саду, разговаривать с нею так, как разговаривал я, мог даже проникнуть в дом, и они не подозревали бы этого. Но таковы уж все солдаты. Они всегда готовы встретить неприятеля, когда он приходит с барабанами и знаменами... в десять часов утра. К сожалению, он не всегда является в этот час.

Я подождал немного, затем, пробравшись ощупью к двери, постучал в нее эфесом шпаги. Сзади меня послышался собачий лай, а звуки застольной песни, которую пели хором в восточном флигеле замка, тотчас утихли. Открылась внутренняя дверь, и сердитый голос, принадлежавший, очевидно, офицеру, стал бранить кого-то за медлительность. Еще мгновение, и безмолвная передняя наполнилась звуками голосов и шагов. Я услышал стук отодвигаемого засова, затем дверь распахнулась, и фонарь, за которым смутно виднелась дюжина лиц, был поднесен к самому моему носу.

- Это что за образина? - воскликнул один из солдат, с изумлением глядя на меня.

- Смотрите! Да это он и есть! - закричал другой. - Хватайте его!

В мгновение ока на моем плече очутилось несколько рук, но я в ответ лишь вежливо поклонился.

- Капитан Ларолль, друзья мои, где он? - спросил я.

- Черт! Кто вы, скажите нам сначала! - сказал человек, державший в руке фонарь.

Это был высокий, худой сержант со злым лицом.

- Я не де Кошфоре, приятель, - ответил я, - и этого довольно для вас. Во всяком случае, если вы сейчас не позовете капитана Ларолля и не впустите меня, вы будете сожалеть об этом.

- Хо-хо-хо! - ответил он. - Какой вы сердитый! Ну что ж, войдите.

Они пошли вперед, а я вступил в переднюю, не снимая шляпы. На большом очаге, видимо, горел недавно огонь, но он успел погаснуть. Три или четыре карабина были прислонены к стене, а возле них лежала куча ранцев и немного соломы. Поломанный стул и полдюжины пустых мехов от вина, разбросанных по полу, придавали комнате неопрятный и беспорядочный вид, Я с отвращением посмотрел кругом, и меня чуть не стошнило. Масло было разлито по полу, и в комнате неприятно пахло.

- Господа! - сказал я. - Можно ли так вести себя в порядочном доме, негодяи? Возмутительно! Будь я вашим начальником, я бы вас посадил на деревянную лошадь!

Они смотрели на меня, разинув рты; моя смелость изумляла их. А сержант нахмурился и в первую минуту не нашелся даже, что ответить.

- Что же делать? - сказал он наконец. - Мы не знали, что к нам явится фельдмаршал и потому не приготовились.

И, бормоча себе под нос крепкие слова, он повел меня по хорошо знакомому коридору. У дверей гостиной он остановился.

- Доложите о себе сами, - грубо сказал он, - и если вам зададут баню, не пеняйте на меня.

Я поднял ручку двери и вошел.