Под кодовым названием «Эдельвейс»

Кристина совсем утратила свою былую девичью легкость. Ходила медленно, тяжеловато, вперевалку.

Теплеет… Со следующего дня начнется март, а там и первый четверг, в который Кристине надо ехать к Охотничьему замку в районе Вильмерсдорфа.

Маршрут: «Шмаргендорф», «Далемдорф», Кени–гин — Луизе до замка. В первый четверг марта. Время — без изменений.

Далековато. Хорошо еще, что в последний раз: приближается время родов.

— Что нового, Вилли? — начала она разговор.

Майер знал, что ее интересует: к глубокому сожалению, не его личная жизнь. Она даже сейчас не утра тила в его глазах своей прелести, хотя лицо ее попол пело, покрылось желтизной. Но разве это навсегда? Вскоре краски юности вновь вернутся, и она расцветет с новой силой, как это происходит со всеми женщинами. Что же ему остается, на что надеяться? На время, которое залечивает душевные травмы. Он — рядом, а это много значит… Что сейчас? Идет не утихая война. Но и она кончится когда–то!

— Почему молчите, Вилли?

— Просто задумался…

— Над чем?

— Так — безотносительно. Вы спросили, что нового. Вестей много, с чего начинать…

Кристина усмехнулась:

— Хоть это и банально, но начинают сначала.

— И продолжают последовательно, — подхватил Майер.

— Я слушаю вас.

— В последние дни Хейниш ездил по концлагерям. Я, разумеется, с ним. Нас сопровождал давний знакомый по Кавказу Султан Гирейклыч.

— Сбежал все же…[28]

— Теперь он сотрудничает с СД.

— О таких вещах, Вилли, прошу вас сообщать как можно подробнее, — сказала Кристина. — Говорите, что удалось узнать.

— Пока что мои сведения куцые. Мы только начинаем разворачивать свою деятельность. Все новости имеют давность буквально в несколько дней.

— Ничего, послушаем. О чем–то ведь говорили в дороге?

— Этот кавказский князек из Адыгеи возглавляет так называемую «народную партию горцев Кавказа». На самом деле она является своего рода агентурноразведывательным питомником. Контингент в «партию» набирается из людей, которые изменили и подняли руки на Отчизну. Прием в «партию» осуществляется в концлагерях.

— То есть как это?

— Там новые «партийцы» собственноручно казнят пленных, согласно приговорам лагерной администрации.

— Выродки!

— Как на подбор… Он передал нам одиннадцать таких «партийцев» — палачей. Заглянули мы также к «белому генералу» Шкуро.

— Ну и что же он?

— О! Шкуро организовал собственную «казачью» шпиенско — диверсионную школу «Атаман». Из нее он выделил нам на первый раз семерых «казаков».

— Вилли, понимаете ли вы, как важно…

— Ах, Кристина! Я все прекрасно понимаю. И вот вам доказательство — подробное изложение всего, о чем я вам рассказал. А также список нашего «контингента», фамилии, псевдонимы, приметы.

— Блестяще! Это все?

— Срок подготовки агентов минимальный — месяц. Почему? Потому что искусству убивать, вредить, разрушать их уже научили. Заброска состоится с аэродромов Крыма в разные районы Кавказа. Точнее о месте и времени смогу сообщить позже.

— Лихо взялся Хейниш, — отметила Кристина.

Вилли проговорил задумчиво:

— Вообще–то после вызова к Кальтенбруннеру Хейниш был сам не свой. Теперь изо всех сил старается…

— А что произошло, не знаете?

— Какая–то странная и непонятная история. Для меня лично — полнейшая загадка. Может, получил хороший нагоняй? Все началось с того, что Хейнишу неожиданно повезло — он случайно задержал русского разведчика.

— Что? — стремительно повернулась к нему Кристина, — Кого арестовали?

— Фамилия — Астафьев. Больше ничего не известно. Немецкие документы оказались фальшивыми. — Он неожиданно спросил: — Вы знали такого?

Но что могла ответить Кристина о незнакомом разведчике? Могло ли играть какую–то роль настоящее имя, когда действенными были только пароли и опознавательные знаки? Например, радиограмму, которую она передала на встрече, не сможет «прочитать» даже тот лейтенант с рыжими усиками, взявший ее для передачи Центру, потому что сообщение изложено шифром, ключ от которого знает она одна… Вот встретились они, но известно ли им что–либо друг о друге? Ничего. Только внешность.

— Когда это произошло? — спросила утомленно.

— Как раз за день до нашего отъезда. Поэтому я и не успел вам рассказать.

Кристина быстро высчитала. Тот самый день единственной пока еще контактной встречи! Случайное совпадение?

— В какое время? — спросила она.

— Точно не помню. Вечером, уже наступали сумерки.

«Вечером, — все большее беспокойство охватывало Кристину, — А мы встретились под вечер. В тот же день…»

— Вы присутствовали при этом?

— Нет, не довелось.

— Видели задержанного?

— Да, Хейниш вызывал меня.

— Какой он из себя?

— Обыкновенный. Волосы такие светлые, что и бровей не видно. Маленькие глаза, острый нос. И самое интересное — этот русский носит усики «под фюрера». Русые усики…

— Военный?

— Неизвестно. Но одет он был в форму лейтенанта инженерных войск.

Сердце у Кристины словно оборвалось. «Он!»

— Как же его раскрыли? — глухо спросила она. сдерживая слезы. Ну чего они набегают на глаза? Ей т — ак нужна выдержка… Выдержка — во что бы то ни стало!