Под кодовым названием «Эдельвейс»

— То–то и оно, — вздохнул Калина. — Хоть привет передай от меня Марийке.

— Передам. Уж это — само собой!

Глава одиннадцатая. В «МЕРТВОЙ ЗОНЕ»

Веселый пехотный лейтенант — явно навеселе — появился на железнодорожном вокзале города Ровно за несколько минут до отправления Берлинского экспресса, хотя «экспресс» был слишком пышным названием для этого разномастного сцепления вагонов, что стояли на линии. Здесь были платформы с грузом, укрытым брезентом, санитарные вагоны, а в конце — три товарных для скота: в темных маленьких окошках, расположенных под самой крышей, забранных решетками и густо опутанных колючей проволокой, виднелись тоскливые глаза очередной партии выловленных жандармерией «рабов». Для пассажиров было выделено всего четыре спальных вагона.

Лейтенант прибыл в сопровождении такого же «развеселого» камрада и довольно смазливой девицы, которую портило только неумение в меру пользоваться парфюмерными красками.

Майору, старшему по вокзальному патрулю, пришло на ум, что лейтенант не потащит в дорогу парфюмерную девицу. А посему не помешало бы этакую вполне сносную на вид девицу обеспечить и дальнейшей военной опекой в лице его особы. Разумеется, если она действительно прощается с очередной «любовью навеки». А проверить — это для майора простая процедура исполнения служебных обязанностей.

Майор откозырял лейтенанту и потребовал:

— Ваши проездные документы!

Лейтенант возмутился:

— Господин майор, вы хотите, чтобы я опоздал на поезд?

— Могли прийти пораньше. А сейчас не тяните время. Иначе поезд действительно отойдет без вас.

Лейтенант поставил на отполированную сапогами плиту перрона чемодан и вытащил из кармана портмоне. Маленький саквояж он не выпускал из рук.

— Вот документы. Еду с фронта. В десятидневный отпуск.

— Так, — полистал майор документы. — Пять дней уже потеряли. Что вас задержало?

— Ничего особенного, господин майор. Вот встретил неожиданно школьного товарища, — он указал на спутника, который молча и тупо, с пьяным упрямством пытался непослушными пальцами вытащить сигаретку из пачки, — он меня познакомил с фрейлейн…

— Ну да, и пошло, и поехало…

— Так точно, господин майор!

— С этой крошкой?

— Со мной, — игриво качнула она бедрами.

Немецким она владела скверно. Выходит — из местных. У кого научилась — ясно. Тем лучше…

— Ну и как? — теперь майор спросил девушку.

— Очень интенсивно! — вызывающе ответила она и обратилась к одурманенному спиртным школьному камраду: — Ганс, угости меня сигаретой!

Тот что–то пробормотал и в знак согласия кивнул ему.

— Господин майор, — взмолился лейтенант, — я же опаздываю.

— Хорошо. Езжайте! — Майор вернул документы, которые не очень–то и смотрел. — Только помните: еще один школьный товарищ, и родных вам не видать.

Лейтенант подхватил чемодан.

— Прощай, Ганс! — выкрикнул, бросаясь к вагону. В этот миг эшелон с лязгом дернулся.

Он успел еще услышать за спиной обрывок разговора, который приобретал истинно арийскую конкретность:

— Где живешь, красотка?

— Буду свободна, скажу. Вы здесь всегда дежурите?

В вагоне лейтенант отыскал купе со свободным местом. Трое офицеров уже находились в нем. Они охотно выкладывали на откидной столик продукты, в центре которых красовалась бутылка.

Ситуация!

Лейтенанту нежелательно было принимать участие в этой пьянке. Назавтра необходимо быть максимально свежим, а он сильно устал. Поздоровался со всеми и спросил:

— Верхняя полка свободна?

— Неужели сразу спать? — удивились спутники.

— До самого Берлина! — И решил объяснить: — Меня провожали чуть ли не целые сутки. С таким же ассортиментом! — и указал на столик с бутылками и продуктами.

Офицеры засмеялись:

— Если с таким же, то ложитесь! Мы тоже до Берлина! И вот, чтобы убить время…

— Само собой!

Лейтенант пристроил чемодан, а небольшой саквояж уложил под голову на полке. Вспомнил совет подполковника Калины: «Если в дороге общение с посторонними вам будет докучать, раскройте «Майн кампф». Вокруг вас сразу же образуется «мертвая зона». В быту немцы чуждаются ортодоксальных фанатиков…»

И вот сверху, с блестящей обложки на сотрапезников, начавших пировать, грозно глянул насупленный фюрер. Голоса сразу притихли, а вскоре перешли на шепот…

В Берлин поезд прибыл ранним утром. С вокзала лейтенант вышел на Александерплац, подозвал такси.

— Куда, господин лейтенант? — спросил водитель.

— Туда, куда мне надо, еще рановато, — вздохнул новоприбывший, — Пока что покатайте меня по городу. Не гоните.

— И все же куда желаете в первую очередь?

— Прямо в центр — на Унтер ден Линден.

— Яволь!

Машина тронулась. Что–то насторожило лейтенанта в водителе. Но что именно?

И он* стал присматриваться к человеку за рулем.

Стар. Морщины, покрывавшие даже шею, правда еще тугую, заштриховали лицо. Весь какой–то серовато — линялый. Выражение лица — безразличное. И все–таки что–то было в нем такое, что привлекало настороженное внимание. И тут лейтенанта осенило: акцент!