Под колпаком контрразведки. Тайная подоплёка перестройки

газеты, ни радио, ни телевидение или кино... Это, конечно, верно, но не в

отношении всех книг и не всегда и не всех читателей; однако это случается

достаточно часто. Поэтому книги являются самым важным орудием

стратегической (долговременной) пропаганды".

          Кстати, по данным некоторых американских источников, ЦРУ США еще

к 1975 году имело отношение к изданию только на русском языке более чем

1.500 книг русских авторов.

          Как в "холодной войне" проводились манипуляции с книгами и их

авторами, особенно наглядно видно на примере произведений А.И. Солженицына.

Первое мое личное знакомство с творчеством Александра Исаевича произошло в

1962 году, когда вышел ноябрьский номер "Нового мира" с "Одним днем Ивана

Денисовича", совершившим переворот в умах многих, в том числе и в умах

студенчества. Мы - тогда еще третьекурсники факультета журналистики

московского университета - зачитывались повестью. Достаточно скромная по

объему, около 70 журнальных страниц, она притягивала к себе, поражала

художественным мастерством, особенно способностью писателя через восприятие

заключенного вместить в сжатые временные рамки одного дня огромную массу

событий, горестей и печалей, мужества и гордости, унижений за колючей

проволокой. В герое книги прочитывалась горькая судьба целого поколения

советских людей. Сразу же обратили мы внимание и на особый литературный

стиль повести, от нее веяло народностью, язык героев отличался

выразительной образностью, весьма кстати приводились русские поговорки.

          После выхода в свет "Одного дня Ивана Денисовича" многие студенты

стали постоянными читателями "Нового мира", так как поверили, что теперь от

этого журнала можно ждать интересных материалов и знакомства с новыми

авторами. Конечно, каждый надеялся и сам когда-нибудь опубликоваться у

Твардовского.

          Иного отношения заслуживала книга Солженицына "Архипелаг Гулаг".

          Большие отрывки из нее были опубликованы почти во всех крупных

западных газетах. Но любопытная деталь - рецензий было мало. Эксперты,

специалисты, советологи обходили вниманием содержание книги, по-видимому,

затруднялись дать ей оценку, раскрыть ее художественную и историческую

ценность. Зато славословили автора, делая скорее рекламу самому

Солженицыну, а не его произведению:

          "...Голос Солженицына, голос Титана, пророка ветхозаветной

суровости, опирающегося на опыт своего и чужого страдания, не может не

вызвать нашего уважения" (Тес Зоммер). "Это был голос человека, поистине

прошедшего испытание огненным крещением" (Н. Рачинская)." Видя его,

начинаешь понимать, что означало когда-то выражение "Святая Русь". В словах

Солженицына слышатся отзвуки Толстого и другого русского писателя,

философским детищем которого он является, человека, который за 100 лет до

Солженицына был таким же ясновидцем человеческой души". (Бернард Левин). "И

человек, испытавший муки ада и чудесно спасенный, сумел выкристаллизовать

те смутные опасения, которые в глубине души таятся у многих" (Дж. Томсон).

          Даже мелкая рыбешка из числа пишущих подпольно была в те годы

находкой для спецслужб, обслуживающих "холодную войну". А уж автор-то

"Одного дня" был просто "манной небесной"! Хотел того Александр Исаевич или

нет, но его имя, его авторитет, его острые полемические статьи и заявления

широко использовались за рубежом для развязывания шумных пропагандистских

кампаний, проходивших под хорошо отлаженную режиссуру. На этот счет можно

привести конкретные доказательства, характерные для грязных приемов

"холодной войны".

          Но в 80-е годы, особенно после обнародования в СССР его глубоких

размышлений об обустройстве России, лауреат Нобелевской премии Александр

Солженицын сразу же впал в немилость у своих бывших покровителей. Резко

умножилось, словно по команде, число его критиков. И кого только среди них

не было: прозаики и поэты, публицисты и университетские профессора,

редакторы эмигрантских изданий и известные журналисты. Нападки на

Солженицына в западной печати явно стали принимать характер продуманной

кампании. Причем в эпитетах на его счет не стеснялись: "монархист",

"аятолла", "враг демократии", "шовинист", "великий инквизитор", "пятая

колонна советской пропаганды".

          Забрасывание писателя грязью, навешивание на него оскорбительных

ярлыков и уничижительных кличек началось сразу после того, как он впервые

заявил Западу о том, что капитализм для него тоже не является идеалом

справедливого общества. Александр Исаевич напомнил об истории России, о

русской революции, материалы и документальные свидетельства о которой он

собирал всю свою жизнь, воплотив их в историческую эпопею под названием

"Красное колесо"...

          Но может быть, такое произошло только там, на Западе? Да нет же!

          Стыдно читать некоторые комментарии российской прессы после того,

как получило огласку письмо Солженицына тогдашнему послу России в США

Лукину, начинавшееся словами: "Происходящее в России - разрывает душу..."

Оказалось, что оценки, высказанные Александром Исаевичем в адрес

президентской команды, резко разошлись с западными, в частности, с

американскими. И это послужило причиной для нападок. Ведь Солженицын