Под кроной памяти

Велибор закрыл глаза, вздохнул и, дождавшись, когда машина проедет, быстро направился в сторону дома. Он услышал позади звон колокольчиков, который раздавался, когда открывалась дверь аптеки. Велибор знал, что маленькая фигурка Лиен стоит сейчас на пороге. Лиен смотрит ему вслед, и на нее из сточной трубы льется тонкая струйка воды, и улыбка на ее лице тает с каждым его шагом, вот сейчас, наверное, она совсем растаяла.

«Какой же я бессердечный, что ли… – подумал Велибор, утерев рукавом с лица капли дождя. – Безрассудный… И откуда только берется желание избегать людей? От меня же ничего не требовалось, только поздороваться, может, даже просто кивнуть. Это несложно, но я спрятался за воротник, как последний трус, а потом сбежал».

По прошествии нескольких минут Велибор замедлил шаг. Внезапно из общего суетливого потока вырвалась девушка в ярко-желтом пальто и желтой же шляпке. В руках ее была большая картина, написанная акварелью, прикрытая салфетками, которые уже намокали. Девушка была взволнована, сначала она бежала в одном направлении, затем резко остановилась, задумалась и припустила в обратную сторону, где на ее пути возник Велибор.

Взметнулись полы ярко-желтого пальто, вспорхнула желтая шляпка, распустились по ветру пышные волосы, разлетелись свадебными голубями салфетки, рассыпалась по дороге ароматная малина. «Принимаем благосклонности дня!» – вырвалось у девушки. Она резко подняла картину с земли и принялась собирать ягоды малины, которые уже потеряли прежнюю форму и оставляли на ее руках красные следы, растекающиеся под потоками дождя.

«Желтый… как цветущие одуванчики весной», – пронеслось в голове Велибора.

– Не нужно ее собирать, – безучастно произнес он, увидев, как одна ягода выскользнула из тонких пальцев девушки.

Девушка проигнорировала просьбу и продолжала собирать малину.

«Я помню одно утро… – Велибор ухватился мыслью за воспоминание, – мы с Бертом были еще совсем детьми, мама отправила нас на луг собирать одуванчики для варенья… до сих пор помню вкус этого варенья».

– Оставьте, – повторил Велибор, – не люблю малину.

– Слишком много воды…

Она оставила малину и взглянула на картину: контуры исчезли, всё превратилось в замысловатую абстракцию.

– Уже совсем другой стиль, – грустно сказала девушка, посмотрев на Велибора долгим взглядом. – Я раньше не рисовала. Рисование, особенно акварелью, точно мне не подходит… Теперь я это знаю!

Убрала волосы, упрямо лезшие в лицо, на щеке ее остались разноцветные следы акварели и малины.

Велибор глянул на нее и на миг поймал взглядом чуть заметную улыбку. Долго смотрел на этот краешек губ, и перед взором его пронеслось множество художественных полотен, но он остановился на одном.

– Джоконда, – шепотом сказал он.

– Многие любят показать себя ценителями искусства, но нет, это был просто пейзаж, – девушка отрицательно покачала головой.

Дождь усилился. Она развернулась и стала медленно удаляться, пренебрегши недавней бережливостью, унося картину в одной руке.

– Я не об этом, – сказал Велибор.

Незнакомка смешалась с быстрым потоком людей, ее силуэт спрятали множество распахнутых зонтиков.

Велибор постоял немного, потом развернулся и медленно пошел к дому. Он пожал плечами, удивившись, что не запомнил ни черт ее лица, ни цвета волос, а лишь этот краешек губ, которые улыбались не то с состраданием, не то с усмешкой.

* * *

Зайдя в дом и закрыв за собой дверь, Велибор услышал с улицы суровое ворчание грома. Должно быть, он еще какое-то время бродил по улицам, потому что обнаружил в пустом пакете много воды, и пальто его было мокрым насквозь.

«Все мы бежим за единственным мигом, – пронеслось в его голове, – в котором станем счастливы, чтобы сохранить его в памяти. А потом, спустя время, поведать кому-то дорогому и близкому, как однажды отыскали настоящее сокровище и как оно растворилось, словно сон».

Велибор повернулся и долго смотрел на картину Магритта.

– Возращение пламени, – тихо произнес он и прошел к дивану, оставив на полу дорожку мокрых следов.

Опустился на диван и зарылся в подушки, вспомнив недавнюю встречу. Он старался отогнать от себя мысли о новом, но в то же время таком знакомом чувстве.

– Нет, нет, нет… – зашептал Велибор, судорожно сжимая подушку. – Прочь!

Затих. Прошло несколько минут, после чего он поднялся, прошел к трельяжу и посмотрел в зеркало. Усмехнулся, оглянувшись на картину, и попытался принять такую же позу, как человек в черном костюме: выставил ногу вперед, согнул колено, одной рукой подпер подбородок, другую отвел за спину, сжав в ней невидимый цветок.

– Сгореть в триумфальном огне и не воскреснуть! – с пафосом произнес Велибор.

Он расслабленно улыбался, любуясь на некое сходство с оригиналом, как вдруг что-то его испугало. Встрепенулся, резко избавив тело от непривычной позы, глянул на лестницу и, снова посмотрев в зеркало, шумно выдохнул.

– Опять! Как это возможно?

В глазах его всё еще стояло призрачное видение ускользающих по ступеням легкой бледно-розовой вуали и кружева, а в воздухе витал настойчивый цветочный аромат.