Под кровом Всевышнего

Мою вдохновенную речь прерывал священник, пришедший начинать крещение. Иногда он говорил: «Продолжайте, матушка, я вернусь минут через пятнадцать». Но после сорока минут проповеди силы меня оставляли. Я уступала место женщине, которая объясняла крещаемым, как раздеться, куда сложить обувь и т. д. Я в эти минуты отвечала на житейские вопросы, потому что духовных вопросов ни разу никто не задавал. Спрашивали о том, можно ли выпить (водки) в день крещения, сойдёт ли голубая рубашка вместо белой и т. п. Бывали случаи, что родители крестились вместе с детьми.

Вообще наплыв крещаемых в начале 90-х годов был необычайно велик, так что приходилось крестить поочерёдно две партии.

Когда заходили с улицы с младенцами, с которыми родители их гуляли во время моих бесед, от их детского крика поднимался такой шум, что едва были слышны слова священника. Меня ужасал этот гвалт, я всегда быстро уходила. Зимой я шла в комнату батюшки и спала на его постели, пока он служил позднюю обедню. Летом же, отдыхая в ограде храма на лавочке, я слышала такие речи от получивших крещение: «Кошмар какой-то! Душно, дети орут, священника не слышно. Я боялась упасть в обморок».

Да, было и такое. Как же жалко было мне свой русский народ, который в течение семидесяти лет был лишён слова Божьего! Теперь же, придя в храм, бедняжки не получали ни о чем святом никакого понятия, а только чувство усталости и ужаса от тесноты и суеты, в которой люди находились в течение часа, а то и двух. Их вели в храм, где причащали, воцерковляли, но никто не объяснял людям, что и к чему делалось. «Со страхом Божиим и верою приступите!» — раздавались слова священника. Но из-за крика детей, шума и говора мало кто слышал эти слова. А кто и слышал, тот не понимал их, потому что о Таинствах ещё ничего не знал. Но, видно, за терпение народа благодать Божия все же сходила на пришедших в храм.

Вот прошло уже лет семь, и нет больше такого наплыва некрещёных. А в церквях мы видим уже совсем другой народ. Старушек почти нет, а все дамы среднего возраста и очень много мужчин, чего лет десять назад почти не было. И церквей стало больше, в них нет уже ни давки, ни шума. Народ стоит благоговейно, нет уже хождения по храму. Зато детей стало много, по полчаса причащают одних ребятишек. Это ученики воскресных школ. Слава Тебе, Господи!

В эти же годы я начала свои проповеди в общеобразовательной школе Я попросила директора дать мне в начале учебного года слово на общешкольном собрании. Зал был полон. Я говорила о низком культурном уровне нашего народа, потерявшего веру и знание о духовном мире, о душе, о Боге. Я предлагала проводить лекции среди детей и родителей, просила дать мне зал и назначить часы встреч со слушателями. Все были согласны, и в сентябре месяце несколько раз собирался полный зал не только детей с родителями, но даже бабушек и учителей. Но стало рано темнеть. Люди приходили к шести, а уходили около восьми. Дети говорили, что родители просят их возвращаться домой засветло. Мы перенесли начало бесед на пять часов, но родители стали говорить, что не успевают к этому времени возвращаться с работы. Темнело все раньше и раньше, народу ко мне собиралось все меньше.

После каникул я перенесла свои беседы на четыре часа дня, приходила к детям в группы продлённого дня. Тут были одни малыши, но они слушали меня с большим вниманием. Я вскоре полюбила многих из этих ребятишек. Они ласкались ко мне, задавали вопросы, рассказывали о своих семьях. Какой же ужас, какой грех видели некоторые дети в своих домах (уже не говорю — семьях)! Семьи распадались, а малыши были свидетелями греха и разврата. А где грех, там и зло, и отсутствие любви и ласки. Поэтому дети ценили мою ласку, их чуткие сердца откликались на любовь. Я не требовала от них сидения за партами. Они стояли, лежали на столах, сидели на полу. Иной раз учительница «продлёнки» слушала мои рассказы, а иной раз она охотно уходила отдыхать, поручая мне своих подопечных. Приходили родители и бабушки детей, уводили одного за другим домой. Бывало так, что дети просили дать им дослушать мой рассказ, но взрослые всегда их торопили. Как жалко было малюток: ведь никто дома не давал им понятия о молитве, о вездеприсутствии Бога, о Его любви и Царствии. Но в моё сердце входили души этих детей, моя молитва к Богу шла уже и за них. И верю, что Господь этих детей не забудет, может, когда-нибудь и вспыхнет в их душах та искра веры, которая запала им в сердца на моих уроках.

А в жаркие летние дни, когда я жила в Гребневе, то тоже собирала народ, готовившийся к крещению. У отца Аркадия и отца Сергия в 90-е годы тоже было по субботам и воскресеньям по тридцать и более крестин. Ожидая окончания обедни, люди гуляли вокруг храмов.