Под кровом Всевышнего

И привезли мне батюшку обратно домой, но уже слабым, измученным болезнью. Приехали сыновья, пособоровали нас обоих — меня заодно с батюшкой, потому что я была подавлена страданием своего милого супруга. Но боли у него прошли, он ни на что больше не жаловался, был духом бодр и весел. Видя свою страшную больную ногу, батюшка махал рукой, говоря: «Вон её!» Батюшка с неделю пробыл дома, ходил по квартире, но ни к чему не прикасался. Нерв уже омертвел, болезнь издавала жуткий запах «летучей гангрены».

Увезли отца Владимира в другую больницу, где врачи стали срочно готовить его к операции. Я дала телеграмму сыну Николаю, который отдыхал с семьёй в Крыму: «Если папа умрёт, то ты должен быть тут. Если выживет — то ты тоже нужен для ухода за ним». Коленька прервал свой отдых и вместе с семьёй прилетел накануне операции. Теперь они с отцом Сергием не отходили от папы. Сыновья сменяли друг друга, день и ночь выхаживали прооперированного отца. Батюшке отняли больную ногу до середины бедра. Федор был в эти дни в заграничной командировке, вернулся, когда отцу смерть уже не грозила. Его семья отдыхала в Гребневе, куда сыновья решили перевезти и отца Владимира. Батюшке подобрали костыли, приобрели заграничную коляску, в которой он скоро научился ездить. Мы все воскресли духом и усердно благодарили хирургов. Дай Бог им здоровья, ибо они были очень внимательны, старались и успешно сделали своё дело.

Конечно, все это лето все мы были в напряжённом состоянии, все усердно молились. И Господь услышал нас, продлил жизнь нашему отцу Владимиру ещё на целый год.

Молодые друзья

Батюшку водворили в Гребнево в начале августа. Первые дни вокруг нас щебетали весёлые внуки, но скоро все уехали готовиться к школе. Отпуск у сына, отца Сергия, кончался, наступала пора и ему возвращаться в Троице-Сергиеву Лавру, где он был на должности инспектора академии.

Я думала, что и меня с батюшкой отвезут домой, на московскую квартиру, но сын решил иначе. Он говорил мне:

— Папе здесь лучше. Мы вывозим его в коляске на воздух, он бывает в храме. Церковная служба — вся отрада его жизни. А в Москве он этого лишится. Мы с трудом вынесли его из машины, когда привезли в Гребнево. Кто же будет в дальнейшем усаживать папу в машину, потом затаскивать его обратно? Ведь сам он с одной ногой на такие движения не способен. А в Гребневе дедушка сможет всю зиму посещать храм. Тебе, мамочка, не придётся возить в кресле батюшку. Я привезу сюда семинаристов, которые будут поочерёдно около вас находиться. Они тебе, мамочка, и в магазин сходят, и мыть папу будут, и в хозяйстве помогут. Это будет их послушание, которое каждому из наших студентов полагается нести. Я уже собирал ребят и рассказал им, в каком положении находится мой родной старик-отец. Я спросил: «Кто из вас возьмётся помочь нам? Мне надо двоих ребят. Они должны будут через неделю ездить в Гребнево, семь дней ухаживать за больным, помогать по хозяйству, а заниматься будут по книгам, которые возьмут с собой. В селе рядом с домом есть храм, который они будут посещать, когда станут отвозить туда на кресле моего больного отца». Четверо из студентов сами выразили желание помогать нам. Я выбрал двоих, которых знаю уже не первый год. Они на днях сюда приедут и заменят меня.

Мне пришлось согласиться. Сынок мой, теперь уже архимандрит Сергий, был прав. Без церкви отец Владимир затосковал бы, а звон колоколов, торжественные службы, даже виды родного села и природы — все это радовало больного старичка.

Распаковала я узлы, стала готовиться к зимовью: мыть окна, заклеивать рамы и т. п. Грустно было мне сознавать, что в эту зиму я не встречусь с ребятками школ, которых я успела полюбить, не увижу и учительницу, дававшую мне возможность общения со школьниками, не увижу и заведующую библиотекой, с которой я подружилась. Но я решила: да будет воля Божия. Видно, для души моей надо побыть одной и в молчании.

Приехавшие в Гребнево семинаристы оказались весёлыми и трудолюбивыми ребятами. Я полюбила их, как своих родных внуков, старалась, как могла, скрасить их пребывание в нашем доме. Они привезли с собой тяжёлые саквояжи с книгами, которые в течение недели почти не открывали. Мальчики заботливо передавали один другому расписания подачи лекарств больному, рассказывали об указаниях врача, делились опытом обработки и перевязки ран. К всеобщему горю, в сентябре у отца Владимира заболела и левая нога, на которой появилась трофическая язва, перешедшая через десять месяцев опять в гангрену.

Осенью началось усердное лечение болезни. Отец Сергий прислал ещё одного студента из академии, имевшего высшее медицинское образование. Он сидел часами около капельницы, не выпуская, однако, из рук учебного пособия.