Под крыльями Босфор

Так что да, последующие вылеты мы выполняли с полными бочками на держателях. А дальше как-то незаметно снова наступила темень, пришлось делать перерыв в полётах до следующего утра. И мы пошли отдыхать, а механики остались у самолётов. Им работы хватает. Обслужить и проверить технику, заклеить пробоины. Плоскости нам дырявят в каждом вылете. Приноровилась пехота по высотным целям стрелять, очень уж много мы им хлопот доставляем.

И уже ночью пришёл приказ, долгожданный причём приказ – на бомбардировку железнодорожных мостов и узловых станций на той стороне Карпатских гор. Только не тех, которыми бы могла восьмая армия воспользоваться в своём продвижении, а других… По которым австрийцы с немцами могли бы сюда новообразованную «Южную армию» Линзингена перебросить. Ну и по скоплениям противника можно и нужно было работать, само собой. Эх, нам бы ещё пару эскадрилий, мы бы тут развернулись! Да негде их взять. И с юга никак нельзя самолёты снимать, там они тоже нужны, и на севере давно всё выгребли… Опять же с лётным составом беда. Если в начале войны у нас было немногим более двухсот лётчиков, то к началу этого, 1915 года, потери среди списочного состава пилотов составили более тридцати человек. И бо́льшая часть из них пропала без вести на территории противника… Поэтому и мне пока приходится самому летать, без второго пилота…

Дальше пошли потери… И немцы с австрийцами стали злее, и наши им в этом не уступали. На третий день мы потеряли два самолёта сопровождения. Но и сами не оплошали. Совместными усилиями сбили три вражеских аэроплана. Двух окончательно и бесповоротно, а третий под вопросом. Но то, что подбили, это точно. Потому что вражеский самолёт ушёл со снижением на запад, оставляя после себя полосу чёрного дыма. Добить бы его, но здесь пока так не делают и к подобному не привыкли, всё ещё сохраняется некий дух рыцарства… Пижоны, маму иху…. А то что этот недобиток завтра может кого-то из наших сбить, об этом никто не хочет думать. Впрочем, зря я возмущаюсь. Это всё из той же оперы, когда нельзя ни в форму чужую переодеться, ни на трофейном самолёте на разведку слетать. Кстати, почему-то воевать на трофеях можно, а на разведку в тыл противника лететь – нельзя! Почему? Похоже, ни разу я не рыцарь в текущих местных понятиях… А то я в этом сомневался!

Что там и как было на той стороне Карпат, я не знаю. Мы на земле не воевали, нам неба хватало. Слухи ходили, но это всего лишь слухи. Восьмая армия Брусилова практически вышла на равнину, начала разворачиваться, и… Натолкнулась на ожесточённое сопротивление противника. Ставка на то, что немцы не успеют в полной мере перебросить сюда свою новообразованную армию оправдалась не полностью. Кое-что успели перебросить, и Брусилов завяз на выходе из Карпат под усиленным артиллерийским обстрелом. Вот где в полной мере сказался численный перевес в артиллерии!

Третья армия оказать должной поддержки ему не сумела, и точно так же завязла в столкновениях с такой же спешнообразованной армией Пилсудского. Если говорить по-простому, то наше командование рассчитывало на одно, а столкнулось совсем с другим. Спасибо разведке… Опять же благодаря слухам я знал, что вся эта авантюра с наступлением была затеяна нашим Командующим и Начальником штаба Ставки. А тот, опять же по слухам (а ими земля полнится), боевого опыта не имел от слова «вообще»… К этому должно прибавить практически полное отсутствие русской артиллерии. Даже то невеликое её количество, что у нас было, попросту не могло оказать никакого влияния на исход этой кампании, слишком уж ощутимый у противника перевес в стволах. Практически в шесть раз. Вдобавок немцы с австрийцами смогли неприятно удивить нас своими новыми миномётами и потихоньку начали наступать.

Тут-то Брусилов и вспомнил про мою недавнюю разведку на трофейном «Альбатросе». До этого момента умудрялся как-то обходиться остатками приданной ему авиации. А тут, похоже, выхода не было. Запросил разрешение у Командующего на проведение воздушной разведки на трофее в тылу противника. Сейчас настроение в штабе было уже не такое радужное, как в начале наступления, поэтому разрешение было тут же получено. Только полетел я не на трофее, как нам думалось, а на своём самолёте. Такое вот решение (вполне объяснимое в существующих реалиях) принял Командующий…

Настоящие причины этого решения до меня не довели (да тут и гадать не нужно было), мотивировали тем, что якобы на «Муромце» я могу поглубже в тыл к противнику забраться. Опять же здесь, во Львове, у нас взлётно-посадочная полоса более или менее подготовлена к работе, а на той стороне Карпат у Брусилова природа уже повернула на весну. Снег днём тает, кругом слякоть, всё раскисло. И не сядешь там, и не взлетишь. Так что лететь нужно из Львова, сюда же и возвращаться. И здесь на первое место выходит практическая дальность полёта…

Почти убедили. Почти… И на вылет я шёл в поганом настроении…