«Может, еще удастся его предупредить?» — подумала Барбара и, вздохнув, начала операцию по спасению:
— Зачем ты пришел, Эд? Ведь ты не собирался!
Она намеренно подчеркнула «не собирался». Специально для Марианны.
— Почему? — не воспользовался подсказкой Эдуард. — Я как раз собирался! Я ведь даже позвонил тебе два часа назад и сказал, что приду.
За шторой раздалось едва ли не скрежетание. Бася вздрогнула и предприняла еще одну попытку спасти ситуацию:
— Но ведь мы расстались, Эд, это было нашим обоюдным, выстраданным решением!
Эд пожал плечами:
— Заметь, дорогая, инициатива разрыва принадлежала тебе! Мне оставалось лишь согласиться с твоим решением! Кроме того, я не считаю, что сейчас лучшее время для выяснения отношений. Здесь все-таки люди!
Чувалов усмехнулся:
— Люди здесь все свои!
Эд посмотрел на него с неким раздражением, дескать, уж извините, но я вас своими не считаю и выяснять отношения с любовницей прилюдно не намерен.
Вслух же он сказал (причем самым проникновенным и нежным голосом):
— Бася, зачем это все? Я пришел! К тебе! Разве это само по себе ничего не значит?
Да как не значит! Очень даже значит! Бася взглянула в глаза возлюбленного, такие печальные, синие и прекрасные, и бастион пал, и вот у нее в руках уже белый флаг: Эд, дорогой, любимый, сдаюсь без боя!
И тут же обожгло огнем — дорогому и любимому угрожает смертельная опасность!
Как предупредить?
Но предупреждать оказалось поздно.
С гомерическим смехом, театрально откинув штору, на авансцену выступила Марианна. Вывалилась, как скелет из шкафа. Или выскочила как черт из табакерки.
Сказать, что, увидев жену, Эд оказался неприятно поражен, значит назвать Джека Потрошителя всего лишь грубияном. Нет, наверное, он был и неприятно поражен тоже, но, кроме этого, парализован ужасом. Уничтожен. Введен в состояние ступора.
Бедняга замер на месте, выпучив печальные прекрасные глаза.
— Ма-а-ри-ри-ан-на…
Он заикался и не мог произнести имя жены. Та осталась довольна произведенным впечатлением. Возможно, она даже была горда таким эффектом и, приблизившись к супругу, хищно улыбнулась:
— Ну, с Новым годом, дорогой!
— С Новым годом! — пролепетал Эдуард. — Позволь спросить, откуда ты здесь?
— Пришла в гости встречать Новый год! Разве нельзя?
— Надо ли говорить, что я ее не приглашала! — усмехнулась Бася.
— Меня приглашать не нужно, — хмыкнула Марианна. — Я сама пришла! Давно, кстати, собиралась!
Она опять сделала характерный жест рукой: быстрый такой, нервный взмах.
— Но как ты узнала про Барбару? — недоумевал Эд.
Марианна посмотрела на мужа с иронией: дескать, кто из нас сумасшедший, к чему эти глупые вопросы? Думаешь, так сложно было узнать?
— А что у тебя в руках? — спросил Эд.
— Оружие, — вздохнул Чувалов. — Калибр восемь миллиметров, иногда стреляет, оставляя в человеке дырки и при этом сильно портя костюм.
Лицо Эда выражало всю гамму переживаемых чувств и эмоций — изумление, страх и черт знает что еще.
— Но откуда у тебя это, Марианночка?
Марианна махнула рукой, мол, неважно, провидение послало в руки. Или ангел. Не суть. Важно сейчас другое.
— Я хочу, чтобы ты во всеуслышание признался в блуде с этой женщиной! Отвечай — блудил?
Эд дернулся, как будто в него уже выстрелили, забубнил что-то невразумительное, пытаясь уйти от ответа.
— Отвечай четко и ясно! — гаркнула Марианна, как заправский фельдфебель.
Барбара впилась в Эда глазами — его ответ был для нее очень важен.
«Ну же, Эд, скажи, что любил меня и любишь, и пусть она застрелит нас обоих. Черт побери, это будет прекрасная смерть!»
Но Эд мешкал с ответом.
— Смотрите, мнется, как школьник, получивший двойку, — расхохоталась Марианна, — или как нашкодивший пес!
Эд вспыхнул и осмелился попросить супругу вести себя сдержаннее и не унижать его достоинство.
Однако та не приняла в расчет его пожелание и даже пообещала все достоинства — решительно все! — оттяпать под самый корень.
— Ах, Марианночка, — вздохнул Эд. — Ты всегда была несколько экспрессивна!
— Ты мне зубы не заговаривай! — рявкнула Марианна. — Отвечай, блудил?
Эд тяжело вздохнул и украдкой взглянул на Барбару.
Ему, конечно, было нелегко определиться с ответом — с одной стороны, за признание связи с Барбарой и впрямь можно схлопотать дырку в костюме, а с другой, не может же он отрицать очевидное. Тем более в ее присутствии.
— Да, — наконец решился Эдуард. — Сколь ни печально, дорогая, но я вынужден признаться — у меня были женщины, помимо тебя.
— А конкретно эта женщина? — Марианна ткнула пальцем в Барбару.
Эд запунцовел, потупился.
— Да.
Получив признание, Марианна издала торжествующий вопль, а потом очень быстро, на манер скороговорки, прокричала:
— Вдруг! Охотник! Выбегает! Прямо! В зайчика! Стреляет! Пиф-паф, ой-ой-ой! Умирает! Зайчик! Мой! — Остановившись, она задала вполне риторический вопрос: — А разве это хорошо — блудить при живой жене? Разве это правильно, нравственно, достойно?
Эд развел руками:
— Конечно, нет. Но в жизни случается всякое! Так сложились обстоятельства!