Под крылом ангела-хранителя. Покаяние

«Дамы» с напускной скромностью смущённо краснели и… соглашались. После фильма свидания продолжались в квартирах подружек. Глущенко притаскивал громоздкий катушечный магнитофон «Айдас», что в значительной мере повышало наш общий имидж в глазах очаровательных простушек. Записи у моего приятеля тоже были модерновые. Не «Калинка–малинка». Песни Адриано Челентано, Мирей Матье, Джона Леннона и Пола Маккартни из рок–группы «Битлз», Ирвицы Шерфези, Шарля Азнавуи, Джо Дассена и других звёзд зарубежной эстрады. Плёнки часто рвались. Мы склеивали их уксусом, что не мешало сближению в медленном танго под негромкое звучание волнующей музыки и мигающий разноцветный свет.

«Айдас», модные шляпы, жилеты и красотки, которым нравятся прилично одетые молодые люди, появятся у нас позже. Пока же мы шлындали в выходные дни в поисках случайного заработка. До первой стипендии было далеко, и мы были рады устроиться посудомойщиками, грузчиками, дворниками, чтобы иметь в кармане хоть копейку денег. Приближалась зима, следовало подумать об одежде и обуви, и если Вовка Глущенко мог рассчитывать на помощь матери, то мне приходилось надеяться только на самого себя.

В этот трудный месяц студенческого становления я получил неожиданный денежный перевод на пятьдесят рублей от земляка–новосибирца Игоря Ставицкого. По его инициативе экипаж К-136 собрал небольшую сумму и прислал мне, чем помог моему существованию на первых порах. Никогда не забыть мне той бескорыстной помощи боевых товарищей–подводников.

Стоял сентябрь.

Владивосток нежился в тепле золотой приморской осени. На трамвайной остановке мы читали объявление, сорванное Вовкой с забора. Оно гласило: «Требуются маляры для покраски склада на 36-м причале».

— Слушай, Хуго, сдаётся мне, это то, что нам нужно, — выразив на лице мыслящую физиономию, заключил Вовка.

— Да, Фрэнк, — тем же тоном подтвердил я. — Кажется, на этом складе проблемы, где найти подходящих парней, умеющих держать в руке кисть.

— В таком случае, Хуго, двинем стопы на 36-й причал.

Подковки курсантских сапог несостоявшегося военного атташе в Индонезии Вовки Глущенко высекали искры из асфальта тротуара. Застиранные бриджи, полинялая гимнастёрка с зелёными следами погон, пилотка, засунутая под ремень, придавали ему вид бравого солдата Васи Тёркина, демобилизованного из армии.

Я выглядел не менее экстравагантно: флотские чёрные суконные брюки, ботинки с крючками и уже известная полосатая тенниска навыпуск с выглядывавшими из–за отворотов полосками тельника. Если к нашим нарядам прибавить гордость студентов–японистов, ещё не изучивших ни одного иероглифа, но уже мысленно гулявших по токийской Гиндзе, то представление будет полным. Приобнявшись, два закадычных друга брели вниз по улице Первого мая, спускаясь на берег бухты Золотой Рог, на Комсомольскую пристань. Отсюда паромы и морские трамваи, завывая сиренами, отходят на острова Русский и Попова, в бухты Диомид и Анна, на полуостров Голдобина, в Находку и другие порты Приморья.

К слову сказать, улица Первого мая — а ныне Петра Великого — одна из первых во Владивостоке. Сейчас трудно представить, что в год основания города, в 1860-м, здесь протекал ручей, в котором водилась рыба.

На Комсомольской пристани мы разыскали контору, давшую объявление. Она оказалась рядом со складом Военторга. На крыльце конторы трое неопределённого вида мужчин, небритых, в рабочих блузах, ругались с начальником базы.

— Сам паши за одну тыщу! Меньше, чем по пятисотке на брата получается. Дураков поищи лазить с кистью на такую верхотуру… Пошли, ребята!

Как мы поняли, они тоже приходили по объявлению, но их не устроила оплата. Мы же с радостью согласились, не очень представляя, что нас ожидает. Ещё бы! За тысячу рублей! На двоих по пятьсот! Такие деньжищи студенту! Ого!

Обшитый листовым железом склад был огромен. Высотой с трёхэтажный дом стометровой длины. Начальник базы распорядился выдать нам по комплекту спецодежды. Переодевшись, мы раскупоривали жестяные банки с зелёной краской, опорожняли их в большую бочку, размешивали, и наполнив ведро, прихватив кисти, закреплённые на длинных шестах, по лестнице забирались на крышу. Обвязавшись верёвкой, один из нас ложился на живот, свешивался с крыши вниз головой, макал кисть в подвешенное внизу ведро и елозил краской по ржавым стенам. Другой страховал напарника, удерживая за верёвку. С большим рвением мы принялись за работу, но через пару недель, когда ещё оставалась не выкрашенной передняя стена склада, энтузиазма заметно поубавилось. Однако, страсть поскорее получить деньги, подгоняла нас.

Не обошлось без казусов и приключений.

Ранним воскресным утром, свежим и солнечным, к 36-му причалу подошёл паром с мыса Чуркина. Пассажиры, в основном, морские офицеры в кремовых сорочках, в фуражках с белым чехлом, с жёнами и детьми, празднично разодетыми, высыпали на причал, торопясь в город. Походить по магазинам, посетить театр, цирк, сходить в кино. Отдохнуть, одним словом. А тут я со своей краской…