Под крылом доктора Фрейда

Дима испытал небольшое разочарование. Если уж все равно оперировать, было бы лучше, если обнаружили какой-нибудь более существенный процесс — в этом случае, он выглядел бы солиднее перед Альфией. Но тут же вспомнил о Насте и обругал себя за эгоизм. Ну и хорошо, что ничего плохого не обнаружили. Заживление пойдет быстрее. А возвращаться назад они пока не будут, Альфия же сказала, чтобы он позвонил через несколько дней.

Гинеколог ушла. Еще через несколько минут вышла хмурая и усталая вчерашняя докторша-хирург. Она мрачно посмотрела на Диму и хотела пройти мимо.

Он преградил ей дорогу.

— Скажите, как там?

— У этих больных никогда ничего не поймешь. Уже третий случай за мою практику.

Доктор подвинула его с дороги и тоже ушла. Молоденький анестезиолог и медсестра выкатили каталку с Настей.

— Я помогу. — Дима встал вместо сестры, и они повезли Настю в палату.

— Давайте переложим. — Анестезиолог ловко припарковал каталку к краю кровати.

— Я сам. — Дима осторожно просунул обе руки под Настину спину и ноги и легко поднял ее. Голова запрокинулась ему на плечо, по лицу проскользнула тень боли. Он даже сам удивился, откуда в нем взялось столько сострадания к ней и нежности. Никогда прежде Дима не испытывал ничего подобного. Он ощущал себя и девушку одним существом. Ему казалось, что он испытывал вместе с ней ее страх, ее муку. Любое движение ее тела умиляло его. Теперь он не чувствовал ни стеснения, ни усталости. Он хотел только одного: чтобы Настя открыла глаза и узнала его.

— Живот болит. Я хочу пить, — сказала она.

— Кузнечик ты мой! — Ему и в голову раньше не могло прийти такое слово. Однако сейчас оно казалось ему самым естественным. — Кузнечик ты мой! — повторил он. — Не бойся, все уже позади.

— Я и не боюсь. Лишь бы не возвращаться назад.

Он подумал: «Господи, как же, значит, ей там плохо…»

Дима забегал по палате, захлопотал. Одна из бабулек-соседок дала ему кружку. У второй он выпросил кусочек лимона. Все вместе они соорудили Насте питье. Потом притащил Насте судно, обтер его губкой, которую выпросил у сестры-хозяйки, и положил под подушку полиэтиленовый пакет и свой носовой платок.

— Это на случай, если тебя будет тошнить.

Потом он выскочил на час в городок и купил все необходимое — посуду, полотенце, удобную маленькую подушечку. «Какой у тебя жених-то!» — обрадовали Настю бабульки. И, наконец, после того, как Дима убедился, что Настя заснула и вряд ли сможет куда-то убежать в первые же сутки после операции, он, упросив бабулек приглядывать за ней и помогать в случае необходимости, умчался в Москву, чтобы поспать и вернуться следующим же утром, как можно раньше.

Давыдов

Хоть Давыдов и предупредил Альфию, что не приедет, после встречи в министерстве он не находил себе места от раздиравших его противоречивых чувств и все-таки решил, что ему необходимо ехать в больницу.

Зашел к Тане — она спала. Он заколебался. Больше, чем видеть Таню, ему хотелось поговорить с Альфией, рассказать о сегодняшней встрече. В глубине души Виталий чувствовал, что по отношению к Тане это несправедливо и даже обидно, но противостоять своему желанию не мог.

«Я же только поговорить», — оправдывал он себя. Но когда постучал в дверь кабинета и услышал уже знакомое «Сейчас открою!», не мог сдержать таившейся в глубине души радости.

— Вы же сказали, что не придете?

Альфия только что узнала от Димы об операции и в раздумье сыпала рыбкам корм.

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Никто, кроме вас, не сможет ответить на них…

— Я слушаю.

Сегодня Альфие почему-то не хотелось перед ним выделываться. Она скромно уселась за стол и приготовилась к беседе. Беседа с родственниками больных тоже входила в круг ее обязанностей.

Первый вопрос Давыдов задал четко, как по бумажке:

— Имеет ли смысл пригласить к моей жене для постоянной работы с ней еще и профессионального психолога?

Альфия ответила сразу же:

— Пока — не имеет. В дальнейшем — возможно.

Он тут же вцепился:

— А почему?

— Пока не вижу в этом смысла.

Он стал настаивать:

— Моя жена — очень волевой человек. Может быть, она могла бы… — он замешкался в подборе правильного слова, — …подправить состояние мыслительного процесса собственными силами?

Альфия взметнула бровь:

— «…мыслительного процесса»?

— Ну, допустим внушением себе положительного настроя. Медитациями. Ведь есть же какие-то методики воздействия на разум? Гипноз, например.

Ей не очень нравилась его настойчивость.

— Конечно, заниматься самовнушением можно. Но работает это только у тех людей, которые склонны к внушению. Что касается гипноза, такие опыты проводились, они описаны в научной литературе. Достоверной зависимости не определено. И кроме того, у вашей жены сейчас еще не то состояние, при котором можно этим заниматься.

— Но ведь даже больным онкологическими заболеваниями говорят, что они должны верить в выздоровление, напрячь все свои душевные силы, чтобы выздороветь.